Пауль Куусберг: Происшествие с Андресом Лапетеусом

Да, Лапетеус пригласил именно тех, кто был с ним в развалинах дома, с теплотой подумал Роогас. Он снова позвонил в больницу. Лапетеус все еще не пришел в сознание.

— Как он… вообще?

— Положение серьезное. Тяжелое сотрясение. Сломана часть ребер. Сильные внутренние кровоизлияния. Ранения головы. Сейчас пока ничего точно сказать нельзя. Так скоро мы к нему никого не пустим.

Роогас понял, что дежурный врач считает его нетерпеливым чиновником, которому не терпится допросить главного виновника катастрофы. А ему было просто жаль Андреса Лапетеуса. Он упрекал себя, что вчера вечером держался холодно, сдержанно, что не понял и не хотел понять Лапетеуса.

Майор Роогас решил разыскать Паювийдика и Пыдруса. Их адреса он знал…

Анте Паювийдик сидел на кухне и хлебал картофельный суп.

— Садись, — он указал на табурет. Потом достал из шкафа чистую тарелку, налил и Роогасу. — Приятного аппетита.

Он действовал так спокойно и обыденно, словно майор Роогас был его ежедневным гостем, который заходит по вечерам похлебать супа из миски на уголке кухонного стола. Конечно, Роогас не чужой ему. Как может быть чужим человек, вместе с которым лежали под огнем врага, кто при встрече на улице охотно поболтает с тобой и разопьет бутылочку пива где-нибудь в буфете или в баре. Раза два они были в гостях друг у друга.

Майор Роогас съел несколько ложек супа.

— Лапетеус в больнице, — сказал он тогда.

— Что с ним? — Паювийдик перестал есть.

— Разбился, почти что насмерть.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Как же это случилось?

— Он вас домой не отвозил?

Паювийдик внимательно посмотрел на майора Роогаса.

— Нет. Я успел на поезд. Пыдрус остался там. Не думаю, что он отвозил его.

Роогас уже хотел спросить, почему Паювийдик так считает, но удержался. Ведь он никого не допрашивает. Тем более, что он пришел сюда не как официальное лицо.

— Грустная история, — сказал Роогас, — Вечером мы сидели вместе.

— Он был какой-то странный. Лапетеус вообще-то молчаливый человек, а вчера в основном говорил он. Работал языком, совсем как я или Хаавик. Тот, правда, не пришел.

Роогас подумал, что и ему бросилась в глаза необычная разговорчивость Лапетеуса. Он заметил:

— Хаавик убит.

И рассказал Паювийдику всю историю. Поведал о своих предположениях. Что Лапетеус отвез их домой. В пьяном виде разные делают глупости. Привычно добавил, что подавляющая часть аварий происходит тогда, когда люди, управляя автомашиной или мотоциклом, находятся под воздействием алкоголя.

— Ничего не понимаю, — заметил Паювийдик. — Это несчастье или черт знает что? Хаавик — кобель, это мы все знали. Но что он с женой своего друга и в теперешнем возрасте… Мы не очень-то ладили с Хаавиком, но такого конца я ему не пожелал бы. Жаль человека. Кататься он здорово любил, но таскать санки в гору не хотел… А Лапетеусу я вчера паршиво сказал. Жизнь дьявольски запутанная штука.

После ухода майора Роогаса Паювийдик задумался. Снова обвинял себя в том, что вчера вечером слишком резко говорил со своим бывшим командиром роты. Сразу же, как только Лапетеус открыл ему дверь, он начал придираться.

Огляделся в комнате и поддел:

— Как в кино.

Лапетеус принял это за комплимент.

— Кое-что еще надо сделать, — сказал он, — Но в основном все готово. Жена у меня молодец — ее работа. Удержать трудно, ты ведь знаешь женщин. Для меня бы вполне подошла и более будничная обстановка. На не столь модном диване мягче лежать, но если уж все так, то к чему ссориться.

— И ты чувствуешь себя здесь хорошо?

«Наверно, Лапетеус не понял, к чему я гнул, — размышлял Паювийдик. — Иначе он не сказал бы, что начинает привыкать».

— А я чувствовал бы себя здесь чудно! — совершенно серьезно ответил Паювийдик на слова Лапетеуса. — Пригласил бы, подобно тебе, друзей в гости. Пусть посмотрят, как будет жить советский человек при коммунизме. Пусть учатся у маяков.

Вспоминая вчерашний вечер, Паювийдик упрекал себя — нужно ему было так поддразнивать. И затем выпалить Лапетеусу в глаза, что он позвал их не ради них, а ради самого себя.

Но Паювийдик и теперь не мог объяснить, почему это они понадобились Лапетеусу после десятилетнего перерыва. А вдруг у него было что-то на душе? Мало ли что могло его мучать. Жизнь — не свадебный пир даже для таких людей, как Хаавик.

В свое время они хорошо ладили с Лапетеусом. Конечно, тот был начальство — сперва командир взвода, потом роты; он — подчиненный, красноармеец, впоследствии — сержант и старшина взвода. Порой Лапетеус крыл его вовсю, но в целом относился к нему, как мужчина должен относиться к мужчине. Как будто бы даже немного берег его. Особенно после глупой атаки, когда остальные роты не выдержали и их взвод попал в окружение.