Мария Халфина - Повести и рассказы

Больше она ни тому, ни другому слова не сказала. Будто ничего и не было. Как он с женой мирился, это ее не касалось. Может, сам уразумел на какой риск шел, чего мог лишиться… А может, и теткина оплеуха маленько на пользу пошла. Только с тех пор ни выпивать, ни скандалить дома его больше не поманивало.

Через несколько лет — это уже Алеше три года сравнялось и Ириночка в школу ходила — Вениамин Павлович еще раз проштрафился.

Жили они тогда уже в трехкомнатной новой квартире, Валерия работала на большом комбинате, была на хорошем счету, а Вениамина Павловича перевели в трест с большим повышением.

В общем, казалось бы, жить только да радоваться. Дети здоровы, умненькие, красивые; сами супруги — пара на загляденье; о домашности и о детях заботы они не знали, потому что бабуленька еще в полной силе и с хозяйством могла управляться вполне самостоятельно. Вениамин Павлович часто бывал в длительных командировках. И вот как-то, когда он уже более трех недель был в отъезде, Валерия получила по почте заказное письмо. В нем доброжелатели извещали доверчивую жену о грешках супруга.

Имена назывались, и даты, и прочие неопровержимые доказательства приводили. Сгоряча Валерия собралась уходить. Молча бродила по комнатам с окаменевшим лицом, укладывала чемодан. Потом, закутавшись в теплый платок, легла на кровать лицом к стене, лежала до утра одна в темной спальне.

Ульяна Михайловна не стала ее успокаивать, просить, чтобы не верила сплетням, не убеждала, что Вениамин такого себе позволить не может.

Обе они прекрасно знали, что Вениамин может.

Ульяна Михайловна сказала:

— Смотри сама… только не ошибись сгоряча, не просчитайся. Главное дело — детей осиротишь. Сама знаешь, Венка за тебя и за ребят душу отдаст. Ну, если уже не можешь — режь напрочь, чтобы детей не мучить и людей не смешить: сегодня разошлись, завтра помирились.

И, помолчав, добавила:

— Вот он приедет, ты не дуйся, виду не показывай, а до себя не допускай. Постелись отдельно, а когда он спрашивать станет, ты письмецо покажи и разъясни без крику, без ругани, толково… Не в том, мол, дело, что мне за тебя перед детьми стыдно и от людей позор, а что не могу я после твоего паскудства в постель тебя допустить… Видеть тебя мне и то гадко… брезгую я… Да так-то вот и поманежь его недельку, другую, пока он волком не взвоет.

Валерия, осунувшаяся, словно после болезни, внимательно посмотрела в лицо Ульяны Михайловны, усмехнулась чуть заметно.

Она уже не была наивной девочкой, как десять лет назад. За мучительную, бессонную ночь она успела многое взвесить и обдумать… Не сладко в тридцать лет, с двумя детьми, остаться соломенной вдовой, разводкой… брошенной.

Но все же надо было как-то призвать милого муженька к порядку, отучить пакостить по подворотням. Тут уж любые средства хороши.

Что и как у них происходило дальше, Ульяна Михайловна не знала, да и знать этого не полагалось. Никакого разлада в семейной жизни со стороны заметно не было. Валерия, как всегда, с детьми и мужем была ласкова и заботлива. Только Вениамин Павлович не одну, а полных три недели ходил сам не свой. Встанешь ночью попить, а он сидит в кухне один, и лица на нем нет.

А потом, в одно прекрасное утро, вдруг повеселел, расцвел, смотрел на Валерию влюбленно, словно они только что заново поженились.

Так все и обошлось помаленьку.

Дальше жили, как в народе говорят, людям на зависть. Дети родителей обожали. Ни у кого из их сверстников не было таких родителей. Папа — веселый, сильный, смелый. Он никого не боится, его все уважали и всегда посылали на самую трудную и ответственную работу. Мама — самая красивая, добрая и справедливая. И еще она была умница и имела подход к людям, так папа говорил. И ее тоже все уважали.

Когда супруги собирались в театр — молодые, красивые, — Ирина с Алешей обмирали от гордости и восторга.

А ребят в театр, на детские утренники, водила бабуля. И в цирк тоже. И в кино бабуля ходила только на детские сеансы. Летом бабулю отправляли «отдыхать» в деревню к Валериным родственникам. Конечно, с детьми. Там был большой ягодный сад. Бабуля варила варенья и джемы, сушила грибы, мариновала огурчики и помидоры. Все эти припасы Вениамин потом вывозил в специально оборудованных больших чемоданах.

Под осень молодые уезжали на курорт, а бабуля начинала собирать ребят в школу.

На родительские собрания в школу чаще ходила тоже бабуля, у молодых свободные вечера редко выпадали, а для Ульяны Михайловны эти школьные собрания были вроде праздника.