Юрий Пшонкин - Пленник волчьей стаи

Атувье мог сразу погнать оленей к морю, но задер­живался — Черная спина был еще слаб и не выдержал бы дальней дороги по набухшим снегам, по сопкам. Каждый новый день долго тянулся. Мысленно Атувье уже был в своей яранге, рядом с женой и сыном. Как он завидовал черным воронам, парившим в высоком небе! «Домой, до­мой!» — гулко стучало сердце. Он расспрашивал Чайвыну о дороге к морю, о метках, по которым можно будет не сбиться в пути. Чайвына палочкой рисовал на снегу его путь, указывал, где лучше всего провести оленей, чтобы миновать каменистые места. Да,, сейчас надо зорко сле­дить, чтобы олени не шли по камням. Весной копыта у оленей хрупкие, и они могут легко поранить их на каме­нистых тропах. Если олень поранит ногу, он плохой олень, болеть будет. Помереть может.

Чайвына понимал, что творилось на душе у большого Атувье. Человек столько не был дома. Жена, наверное, уже и не ждет, думает, ушел муж к «верхним людям».

У Атувье была и другая причина: он боялся встреч с людьми из других стойбищ. Немало гостей наезжало к сыну Килькута, принявшего большое стадо отца. Вдруг среди них найдется человек, который слышал о сыне Ивигина, жившем с волками? Ой, плохо тогда будет: Тай­нав здорово кидает свое копье. Вувун метко стреляет из винчестера. Маленький Чайвына тоже не промахнется... Они не простят ему, что спали рядом с ним, ели из одного котла... «Однако Килькут слышал про меня, но не прогнал, когда я пришел к нему. Почему?» — недоуме­вал Атувье. Долго думал, нашел ответ: Килькут готовил­ся уйти, потому и не прогнал. Все знают: люди, которые готовятся уйти к «верхним людям», прощают другим их плохие дела и слова. А весна все настойчивее входила в страну чаучу. Словно бык-олень во время гона, она на­пряглась, теснила белую холодную соперницу. Зима не хотела отступать, тужилась: небо нередко заволакивали сплошные низкие облака, и тогда на пробуждавшуюся землю падал свежий снег. И снова становилось белым- бело. Но стоило теплым ветрам отжать грязноватый по­лог, закрывавший синь неба, как под ласковыми лучами высокого солнца свежая накидка зимы таяла, как жир в горячей воде.

По утрам Атувье брал с собой Черную спину и шел к своим оленям. Он уже пригнал из печвак — стада — двух быков, отданных ему Тайнавом, и теперь приучал их находиться вместе с важенками.

Волк быстро сообразил, что рогатые, к которым они подходили, принадлежат его хозяину. Черная спина взял запах каждого рогатого и запомнил.

Атувье казалось, что верный волк забыл о стае, о подруге.

Но Черная спина не забыл... Однажды днем, когда в яранге никого не было, он осторожно зашел в нее и уви­дел на полу белую шкуру волчицы. Он принял запах шкуры и долго стоял возле нее... Еще раньше, в логове хозяина, он видел и брал запахи шкур медведей, росо­мах, зайцев. Когда первая шкура медведя «стала жить» в логове хозяина, он долго не мог успокоиться. Постепенно привык, поняв, что если в логове человеков живет шкура зверя — значит, это мертвый зверь.

Убедившись, что Черная спина окреп, Атувье объявил об уходе. Женщины собрали ему в дорогу большую сумку еды — вяленого мяса и юколы. Чайвына подарил настоящий лук и пучок стрел с железными наконечни­ками. Лук и стрелы достались ему от отца, но Чайвына имел ружье и не пустил ни одной стрелы в зверя. Ненак сшила плекты — самую подходящую обувь для теплой поры. (Кухлянку, короткую, удобную, она сшила ему еще до смерти Килькута.) Но самый дорогой подарок в дорогу сделала мамушка Омрина — она отдала ему старый по­мятый чайник, а в него положила плитку чая. Атувье всего один раз плакал в жизни, но когда принимал от старушки чайник, слезы во второй раз затуманили глаза. Только чаучу знает, какой дорогой подарок — железный чайник.

Все провожали Атувье.

— Удачной тебе дороги,— сказал Тайнав.

— Хорошего приплода твоим важенкам,— пожелал Чайвына.

— Пусть в твои капканы добрые духи гонят много зверя, — сказал Вувун. Он был один доволен уходом бога­тыря...

Атувье только улыбался. Ему хотелось сказать в ответ этим людям много хороших слов, пожелать им много доб­ра, но в горле стоял противный комок и мешал говорить. Он только и смог им сказать:

— Я всегда буду помнить вас. Я ухожу, но сердце мое будет жить и здесь.

Еще долго люди стойбища видели шагавшего на лап­ках Атувье и его волка. Они шли рядом, человек и волк. Впереди них брели олени. Иногда волк вырывался впе­ред, чтобы вернуть к косяку ушедшего в сторону оленя. Люди стойбища Килькута знали историю волка. Знали, что вырос он в яранге Атувье, но как-то весной его сманила за собой волчица, и Черная спина не вернулся.