Александр Макаров - Паутина

Вдруг на дворе Минодоры раздался дичайший вопль. Лизавета вскочила. Крик повторился, и к пряслам донеслись довольно четкие слова:

— Прошка!.. Медведь во дворе!

Вслед за женским голосом Лизавета расслышала мужской. «Уж не наши ли явились?» — с надеждой подумала она, перелезая через изгородь, и без опаски направилась к хоромам.

В обители же произошла неожиданность.

До последней крайности настороженная Капитолина решилась подслушать разговор пресвитера с Гурием, и то, что она уловила через дверь молельни, тут же подтолкнуло ее к келье Калистрата. Не постучав, чтобы не разбудить проповедницы с Неонилой, девушка вошла и потрясла спящего мужика за плечо:

— Калистрат, вставай, — с силой прошептала она. — Гурий лыжи намазал!

— Убег? — протрещав топчаном, вскочил Калистрат, — убе-е-ег…

— Покуда нет, а сейчас убежит вместе с Кононом… Его бы тебе не в пруд уволочь, а в милицию.

— Эва! — протянул он, широко распялив желтозубый рот. — Про омут было думано, а про милицию мы не того! Веревка-то вот она, а мешок…

— Ти-х-хо!..

Девушка приоткрыла дверь кельи и проследила, как вышедший из молельни пресвитер на цыпочках прокрался до дверцы в курятник и, по-волчьи озираясь, полез в нее. «До ветру, знать», — предположила Агапита, наблюдавшая за коридором из своей кельи.

Но она ошиблась; дело было совсем в ином.

Если Гурий, хрипя и слюнявя бороденку, продолжал смаковать свой замысел с прудом, то Конон мучался над загадкой: выдаст их Агафангел или не выдаст? Так и не разгадав загадки, он решил заняться Гурием и повел свою линию.

— Агафангел выдаст, — заявил пресвитер, перебив трескотню Гурия.

— Выдаст?! — вскочил тот. — Проклятый трусик!

— Боюсь, уж не обложены ли мы.

— Чекистом?!.

— Страшусь и за сестру Минодору, э, не в себе она.

— Минодорко сволочь! — выкрикнул Гурий и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: — А-а, вот оно, гнал меня лесом, болотом грозил. Вот оно, коть так, коть по-другому. Когда я сказал твоем прикоде, Минодорко побелел, как мертвяк! Пошто обитель все замки вешали, когда так было? Продался Минодорко, нашим шкуром откупался, вот что!

Конон опешил; неожиданно для него дело принимало другой оборот. Сгущая краски, он стремился напугать приятеля, выманить в лес, покончить с ним и вернуться под кров Минодоры. Теперь пресвитер перетрусил и сам. В похмельной голове созрел вывод: бесшабашный план диверсии Гурия, его сумасбродные «святые» письма напугали Минодору; она решила порвать с общиной и предаст, а быть может, уже предала, — недаром же прячется целые сутки!.. И недаром бежит Платонида… Нет, к дьяволу Гурия с дороги, к дьяволу!

— Господин Гурилев, надо уходить, — сказал пресвитер.

— Давно пора, лешак, пустим пруд на две курицы!

— Будьте готовы, я сейчас…

Не доверяя здесь больше никому, пресвитер решил сам проверить, безопасен ли выход из двора к речке.

Конон залез в курятник, Агапита осталась начеку.

В эти самые минуты Варёнка закончила работу в бане и направилась в обитель. Подойдя к наружному лазу курятника, дурочка увидела вылезающего изнутри пресвитера — косматое и большебородое чудовище, которого она здесь никогда не встречала — и в смертельном ужасе завопила, призывая на помощь старика Коровина.

Ее-то вопль и встревожил Лизавету.

Измотанный злобствованием и постоянным страхом, Гурий принял вопль девушки за крик Конона, стремглав вылетел из молельни, кинулся на лестницу к иконостасу и, не разглядев подставленной Капитолиною ноги, грохнулся лбом об окованную дверь.

Калистрат вмиг запеленал его веревкой.

— Присталет пошарьте, — буркнул он помогающим Агапите и Капитолине, потом полез в курятник: — Я за евонным напарником…

Оглушенный столь неожиданным приключением, Конон с минуту стоял над извивающейся в припадке Варёнкой и, сжимая в пальцах рукоять нагана, озирался по сторонам. Ему чудилось, что на всполошный крик дурочки к дому Минодоры уже сбегаются люди, что по ту сторону заборов слышится свист травы под их ногами, а в воздухе разносятся грозные голоса, что сам он вот-вот будет схвачен и вместе с Гурием расстрелян за многие преступления, — но что делать?.. Исчезнуть, не возвращаясь в обитель? Тогда Гурий останется в живых и будет мстить или будет арестован и выдаст. Вернуться и покончить с ним в молельне — не одинаково ли здесь или в лесу?.. Но удастся ли тогда скрыться из обители?.. Вздрогнув, Конон обернулся на шорох в курятнике, увидел человека и на мгновение оцепенел: убивать собственной рукой пресвитеру еще не приходилось. Затем, не различив при лунном свете незнакомого ему Калистрата от Гурия, он выстрелил в упор и, провожаемый куриным гвалтом, бросился в огород.