Александр Чаковский - Невеста

— А если бы стал? — хитро спросил Комаров.

— Тогда… тогда я показала бы вам одно письмо. Оно у меня с собой. И вам стало бы стыдно.

— Какое письмо?

— Читайте. — Валя вынула из сумочки письмо Фомина.

Комаров читал долго. Потом сложил листки, вложил их в конверт.

— Вот вы сказали, что все люди, которых вы встретили, — за правду. Значит, каждый на вашем месте поступил бы так же, как вы?

— Так же? — переспросила Валя. — Не знаю. — Она раздумчиво покачала головой. — Борис Васильевич, я сказала, что если бы вы меня не позвали, я бы сама к вам пришла. А вы даже и не спросили: зачем? Наверное, думаете, — из-за Володи? А ведь я не только за этим… Хочу у вас спросить: что с некоторыми нашими ребятами происходит? Я теперь многое замечать стала. Одному на все наплевать, лишь бы его в покое оставили. Только о себе печется… Другой убежден, что все на свете — и политика, и общественная жизнь — не имеет цены. Важны лишь практические знания, техника… Я хочу, чтобы вы ответили мне на вопрос: почему в книгах о довоенных и военных годах так много писалось о целеустремленных, настоящих людях? Но, может быть, в жизни все было не так? Может быть, авторы этих книг лишь выдавали желаемое за действительное? Но тогда откуда же взялись тимуровцы, и Марина Раскова, и те комсомольцы, которые погибли, поднимаясь в стратосферу, и Кошевой, и Зоя, и Матросов?..

— Да, — сказал после небольшой паузы Комаров, — видите, как все интересно обернулось! Я думал, что буду задавать вопросы, а получилось наоборот. Что ж, сам напросился… Только не так это легко — отвечать. Ведь в то время, о котором вы говорите, я сам молодым был. Боюсь, что окажусь пристрастным, приятно свою молодость добром поминать… А хорошее было, — вы правы. И вера была, и страсть, и мужество. А теперь, по-вашему, нет?

— Разве я говорю, что нет?!

— Погодите, Валя, — остановил он ее взмахом руки, — вот что мне пришло сейчас в голову. Допустим, проживу я еще лет двадцать. Совсем стану старым. И вдруг придет ко мне девушка. Одна из тех, кому сейчас всего два или три года от роду. Или та, что еще не родилась вовсе. И расскажет мне о каком-то своем горе. А я буду слушать ее и думать — вот двадцать лет назад было время! Знал я тогда одну девушку по имени Валя. Ничто ей не было страшно. Ради любви своей, ради веры в справедливость на все была готова.

— Что вы этим хотите сказать?

— А то, Валя, что в любом времени есть и хорошее и плохое. А того хорошего, что есть в наши дни, не было еще никогда! Вот вы начали борьбу за Володю. Ну и что же? Разве люди отвернулись от вас? Разве вы сами не убедились, что слова «честность», «справедливость» притягивали людей, как магнит?

— Но ведь не всех, не всех! — воскликнула Валя.

— Правда, которая притягивает всех без исключения, — это розовенькая, безобидная, ни к чему не обязывающая правда, — поверьте мне, Валя! Настоящая — она большая, иногда суровая, колючая, ее как икону на стену не повесишь! Одни без нее жить не могут, другим она — как еж за пазухой!.. Послушайте, Валя. Я не пророк, но позволю себе одно предсказание. Можно?

Валя неопределенно пожала плечами.

— Настанет день, — продолжал Комаров, — когда испытания, выпавшие вам с Володей, останутся позади. Может быть, вы думаете, что тогда обретете полное спокойствие? Будете безмятежно вспоминать все, что произошло, как вспоминают о буре в тихий, безоблачный день? Нет, Валя! Вам и Володе покой не уготован. Это и есть мое предсказание.

— Вы хотите сказать, не те характеры? — с усмешкой спросила Валя.

— Я хочу сказать — не то время. Борьба за нашу, советскую правду не вчера началась и не завтра кончится.

— Да, да, я согласна, но почему же тогда ее боятся и те, которые не должны, которые не смеют бояться! Сейчас пример приведу! Я в бригаду пошла, где Володя работал. Всю правду им выложила! А они сначала смеялись надо мной, а потом сказали: «Ладно, подумаем…» А что тут думать, когда все и так ясно… Впрочем, — осеклась Валя, — что я говорю… Вы ведь не знаете, что там, в бригаде, с Володей случилось…

— Совсем плохим секретарем вы меня считаете, Валя… Ничего-то я и не знаю…

Комаров посмотрел на нее с веселой укоризной и пошел к двери.

Валя не расслышала, что именно он сказал кому-то в приоткрытую дверь. Она с недоумением следила, как медленно, будто обдумывая что-то, Комаров возвращался к столу, и вдруг увидела вошедшего вслед за ним Воронина. Он явно смутился, даже попятился, но Комаров громким голосом подбодрил его: