Василий Гроссман - Годы войны

12 человек меня окружала, чистокровные немец был, я хорошо маскировал, сердце хорошо работал, я все 12 свалил. Я никогда не тороплюсь, если сердце быстро, как вентилятор, я не стреляю. Когда сердце держаем, я стреляю. Если плохо стреляем, он меня убьет».

Булатов:

«Я влюблен в охоту на тетеревов, бредил дни и ночи этим делом».

(Комкор подарил Булатову свою снайперскую винтовку. Булатов весь покрывается потом и клянется).

Токарев:

«Я просидел до вечера, и все не удавалось мне сбить фрица. Вечером я с радостью вижу — появился фриц, несет своим котелки… Я выстрелил, он полетел с котелком, к нему выскочил еще один фриц, и я его поразил».

Иванов Дмитрий Яковлевич, ярославец:

«Пробыл я в окружении 10 суток. Суток пять не пришлось кушать, суток трое не пришлось пить. Переплыли мы Дон, попали к своим, и послали нас в разведку».

(Он подмигивает командиру корпуса и смеется.) «Сразу меня послали на высотку 220». (И командир корпуса смеется.)

Романов (маленький, большеротый):

«Я убил сто тридцать пять».

50-я Гвардейская стрелковая дивизия

Учеба в обороне.

Обкатали всех представителей полков танками. ПТРовцы стреляли по стальной плите, по подбитому танку. Каждый боец метнул гранату. Тренировка в окопах по стрельбе из винтовок, ручных и станковых пулеметов. В окопах изучают материальную часть и боевой устав. Занятия по шесть часов в день. Занятия с командирами полков и начальниками полковых штабов. Тема: работа штаба стрелкового полка в оборонительном бою с учетом конкретной обстановки обороны дивизии.

Командиры полков проводят занятия с командирами батальонов и рот раз в неделю, а с бойцами ежедневно.

Занимаются химики, саперы, связисты, вплоть до пункта сбора донесений.

Разговор с бойцами об обороне: «Готовьтесь, будем наступать!»

«А мы хотилы табачок посиять».

Красноармеец Остапенко Дмитрий Яковлевич. Попал в плен на Кавказе, потом бежал, пришел к отцу в деревню под Ворошиловград, неожиданно прочел в газете о том, что за борьбу с немецкими танками посмертно награжден званием Героя Советского Союза; газету воспринял спокойно: «Ну, Герой и Герой, буду бить танки».

А отец сразу пришел после газеты к командиру полка: «Тут у меня ваши товарищи случайно ячмень забрали». Тот говорит ему: «Прошу тебя, не говори, что мы ячмень у тебя взяли, я тебе 10 подвод ячменя дам».

Красноармейский митинг полка. Тема митинга: «Красная Армия — армия мстителей».

Когда красноармеец Прохин рассказал, как на станции Миллерово насильно отправляли девушек в Германию и они из запертых вагонов кричали: «Мамо, мамо, спаси меня!», — бойцы начали плакать.

«Нам надо изгнать гитлеровцев с земляного шара».

2-ая рота. В отделении Черныша боец Козлов убил дикого гуся.

«Бил в ведущего. Я все равно „раму“ собью под крылышко».

В городе Краснодоне.

Председатель райкома угольщиков Полтавцев. Работает 12 шахт из 24; ручная добыча.

Условия работы шахтеров при немцах. Получали подземные — 600 гр., а наземные 300 гр. суррогата. День прогула — концлагерь. Шахту 3/14 немцы приказали взорвать, шахтеры завалили вход обапулами.

После освобождения начали с добычи 340 тонн в день, сейчас дошли до 700–800 тонн. Забойщик и саночник получают 1 кг хлеба, завтрак, борщ и чай. Обед — борщ, каша. Мясное почти каждый день.

Главный инженер Тарарарин.

Забойщик Козлов-Володченков (работает 24 года): «Я в первую войну попал в плен в 1916 году, работал в Вестфалии. Получал 250 гр. хлеба в день. Два раза суп, одну марку денег на упряжку. Жили в бараках. Бежал прямо в Голландию. За день прошел 62 километра. 16 суток прожил в Голландии. Оттуда на норвежском пароходе бежал, но немцы нас поймали и отправили в Гамбург. Там нас подвешивали к крестам. 2 часа санитар пульс щупал, потом водой отливал. Отправили в Эльзас-Лотарингию, там я работал на руде, бежал во второй раз. Прошел всю Германию, но на литовской границе меня снова поймали. Железная дивизия меня захватила. Третий раз бежал из тюрьмы в Прибалтийском крае. На этот раз дошел. Пошел в Красную Армию и был до 1921 года. С 1922 по 1932 работал забойщиком в Лисичанске. С 1932 года на Шпицбергене проработал год. Потом на золотых приисках проработал год и вернулся в Лисичанск. На шахте Войкова работал до немцев. При немцах я сказался больным, меня бургомистр плеткой стращал, но я ни одного дня не работал. А пришли наши, я в тот же день взял обушок и пошел. Была при немцах столовка, „в супе на дне тарелки Берлин видать“, блестки жиров не было. Били на работе плетками. Оберштейгер — немец в военной форме, главные собаки — наши же техники. Работали вручную по 10 часов. Шахтеры три раза поезда с углем рвали».