Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Я тебя люблю, — с отчаянием повторил Лука. — Я люблю тебя! И мне жить без тебя невозможно!

На бледном, без кровинки лице Майолы тёмным огнём полыхали глаза. Только бы не пошатнуться, только бы не упасть! Нет, не будет этого. Майола тоже выдержит своё горе, хоть и тяжкое оно и несправедливое.

— Ты подлый, и ничего, слышишь, ничего, кроме отвращения, не вызываешь в моём сердце. И я больше никогда не хочу тебя видеть. Можешь ехать на Дальний Восток к своей Оксане… Можешь…

Она задохнулась от обиды, ревности, ненависти, горя — этих и ещё каких-то неизвестных ей, незнакомых чувств… Потом резко повернулась и побежала, сама не зная куда, лишь бы подальше от Луки Лихобора.

— Майола! — крикнул Лука. — Подожди, Майола!

Но девушка не слышала его, перед её глазами плыл,

скрытый густой пеленой тумана, весь мир, неверный и коварный.

Где-то рядом прошёл большой, сверкающий огнями трамвай. Майола подумала, что сейчас самое лучшее для неё — это кинуться под колёса, тогда легко и просто окончится жизнь. Не думать, не страдать, не знать, что рядом живут подлые, лживые люди. Она шагнула к рельсам, но трамвай с грохотом пронёсся мимо, заметая след холодной позёмкой.

Разве можно жить с такой болью и горечью в сердце?

С такой обидой… Робко мелькнула мысль, что, собственно, Лука её ни в чём не обманул, но тут же исчезла. Станция метро осталась позади, а Майола всё шагала и шагала, и казалось ей, что самое главное сейчас — это двигаться, идти и идти, потому что остановиться — значило бы умереть. Перед глазами мелькали то зелёные, то красные огни, и почему-то хотелось идти направо, только направо. Шагнула и споткнулась, почувствовав удар, будто налетела на ослепительный свет, резанувший по глазам, и тут же услышала испуганный голос и злую ругань. Ноги подкосились, и девушка упала на холодный асфальт, не понимая, что падает, и всё ещё стараясь идти.

— Она просто пьяная, товарищ старшина, я её даже буфером не задел, — оправдывался шофёр, выскочивший из машины.

— Нет, не пьяная, скорее больная, — сказал милиционер.

Майола пришла в себя, открыла глаза, ещё не понимая, что случилось, в смятении оглянулась. Пелена рассеялась, мир вновь предстал перед глазами во всей своей жестокой реальности. Она попробовала подняться, но не смогла. Почувствовала помощь сильной руки, встала на ноги.

— Пьяная, точно пьяная, товарищ старшина, — стоял на своём шофёр. — Как я успел затормозить, чудо, просто чудо! Вот что значит реакция…

— Замолчи ты, реакция, — резко оборвал шофёра старшина, вглядываясь в прозрачно-бледное лицо Майолы. — Что с вами?

— Извините, я пойду… Пожалуйста… — проговорила она, порываясь уйти.

— Может, вызвать «Скорую помощь»?

— Нет, нет, не надо…

Теперь самым важным было очутиться дома, в родной комнате, где за пластмассовой ширмой, отгороженная от столовой и от всего живого, стоит кровать Майолы.

— Где вы живёте?

— На Пушкинской…

— Ты, реакция, — приказал милиционер, — отвезёшь девушку, она больна.

— С какой это радости! И не подумаю, — обиделся шофёр.

— Прокол получить захотел? Ты как из переулка на центральную магистраль вылетел? Прошу ваши права, товарищ водитель…

— Вы меня неправильно поняли, товарищ старшина, — засуетился шофёр. — Пожалуйста, садитесь, — обратился он к девушке.

— Майола! — послышался рядом голос Луки Лихобора. Девушка вздрогнула, рванулась было бежать, но ноги не послушались…

Она теперь всё ясно видела, но воспринимала события как-то странно, будто рассматривала со стороны глазами постороннего человека. Лука, встревоженный, с трудом переводя дыхание от быстрого бега, стоял рядом, и в его широко раскрытых, испуганных, освещённых фарами глазах — отчаяние.

И вдруг, собрав силы, Майола сказала, как отрезала:

— Товарищ старшина, я прошу вас сделать так, чтобы этот человек меня больше не преследовал.

— Вон оно что, — протянул милиционер. — А ну ты, реакция, вези гражданку на Пушкинскую, живо! — Уверенный голос девушки его не обманул, он видел, что ещё минута, и она вновь упадёт — так побледнело её лицо.

— Майола… — начал Лука.

— Подождите, — остановил его старшина. — С вами мы поговорим позже. Давайте, гражданочка, опирайтесь на мою руку. — И когда исчезли, мигнув, красные огоньки машины, повернулся к Луке и спросил: — Ваши документы?

Лука машинально протянул заводской пропуск.

— Ясно. Авиазавод. Зачем вы преследуете девушку?

— Я? — Лука, видимо, не очень хорошо понимал, чего от него хотят, он смотрел на милиционера полными отчаяния и горя глазами. — Я ей ничего не сделал, я просто сказал, что люблю её. Понимаете? А она…