Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Гостев покраснел, будто оскорбили не Феропонта, а его самого. Лицо Горегляда осталось непроницаемым. Откровенно говоря, им этот паренёк, что кость поперёк горла: ни проглотить, ни выплюнуть. Но что поделаешь? В ход пущены высокие связи, и всё это прикрыто туманом таких благородных порывов: «Парень хочет честно работать на заводе, создаёт себе биографию, это же не то, чтобы писать записки директору института или нажимать на приёмную комиссию!» — так что директору завода крыть было нечем. В конце концов пропади он пропадом, этот Феропонт! Хочет идти работать в сорок первый цех, пусть идёт, и директор отдал соответствующее распоряжение. Но тут неожиданно упёрся Лихобор, и дело застопорилось, завязло, словно автомобиль в грязи, и требовался мощный трактор, чтобы стронуть его с места.

Конечно, можно было бы просто попросить у Луки прощения за все свои взбрыки и ломания, но такой оборот дела не очень-то улыбался Феропонту. Ему нанесли почти смертельную травму, чуть было не отправили на гот свет, и он же проси прощения! Да ещё при всём честном народе! А позиция у Луки Лихобора сильная, ничего не скажешь. Все считались с отцом-генералом и боялись его звонков, а Луке — наплевать. Упёрся и стоит! Как камень-выворотень на дороге — на кривой не объедешь. И прав: ему терять нечего — из рабочих не разжалуешь. Что ж, ему придётся, видно, отступить и изменить тактику.

— Ты хочешь, чтобы я извинился? — чуть прищурив тёмные глаза, спросил Феропонт.

— Вот уж чего не хочу, того не хочу.

Глаза Феропонта прищурились ещё больше, в них солнечным лучиком сверкнула усмешка, будто парня осенила догадка.

— А если попросит Карманьола? — неожиданно спросил Феропонт. — А ты ей тоже откажешь?

Лука выпрямился, и Гостеву показалось, что сейчас начнётся драка, таким грозным было первое движение Лихобора, но неожиданно токарь улыбнулся.

— Жаль мне тебя, парень, — спокойно сказал он. — Не идёшь ты прямой дорогой, а всё петляешь, как трусливый заяц, ищешь окольных путей, хитришь. До хорошего это не доведёт.

— Я к тебе пришёл прямой дорогой. И честно хочу работать.

— И потому призвал на помощь всех своих родственников?

— Именно поэтому.

— Ну, ладно. — Глаза Луки хитровато поблёскивали. — Если Карманьола замолвит за тебя хоть словечко, соглашусь. Ясно?

Феропонт растерялся. На обе лопатки положил его Лука Лихобор, да ещё мордой в грязь сунул, как щенка нашкодившего. Теперь снова придётся говорить с отцом, с матерью, просить Саможуков, унижаться перед Карманьолой. Вырисовывался такой сложный и тернистый путь, что Феропонту он показался не под силу.

— Извините, товарищи, — сдержанно, не давая воли гневу и раздражению, проговорил Гостев. — У нас идёт какое-то странное препирательство. Пока вы, товарищ Лихобор, работаете в сорок первом цехе, извольте выполнять мои указания. Товарищ Тимченко с этой минуты ваш ученик. Тратить время на психологические этюды мне, право, некогда. Желаю успехов. — Он взял парторга под руку и почти силой увёл его от станка Лихобора.

— Выходит, мы дезертировали с поля боя? — спросил Горегляд.

— Нет, просто достойно вышли из тупика. Кто эта Карманьола?

— Двоюродная сестра Феропонта. Очевидно, влиятельная особа для некоторых токарей…

А у станка 1-К-62 в это время Феропонт невинно спросил:

— Ну, так с чего же начнётся моя учёба?

— Пустомеля несчастный — вот ты кто, — беззлобно ответил Лука. — Карманьолу приплёл… Да она за тебя и пальцем не шевельнёт.

— Вот в этом ты абсолютно прав, — смиренно согласился Феропонт. В его тёмных глазах по-прежнему трепетали лукавые искорки. Он безошибочно почувствовал смену настроения у своего учителя. Как к месту и, главное, вовремя, вспомнил Феропонт о Карманьоле! И сразу дрогнули неприступные позиции токаря. Неужто тот влюбился? Вот те на! Не мешало бы удостовериться… — Ну, так что же мне делать? — поинтересовался Феропонт.

— Ничего, — сказал Лука. — Иди-ка лучше отсюда с глаз моих долой. Дня через два приходи. У меня перекипит всё, перегорит, может, и будем работать вместе. Поживём — увидим.

— Будем. Всего хорошего. — Феропонт улыбнулся и всё-таки не удержался, добавил: — Привет Карманьоле.

— Я её только в субботу в госпитале увижу, если, конечно, она успеет к этому времени вернуться, — спокойно сказал Лука, до крайности разочаровав Феропонта; не попала в цель его стрела: влюблённые не говорят так равнодушно о предмете своих нежных воздыханий.