Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

— Не огорчайся, Жаклин, — сказал он. — Мне всё-таки удалось найти приличное вино для твоей свадьбы.

И широким жестом наполнил бокалы густым темнобагровым вином.

Выехав на холм между Терраном и «Сан-маре», Шамрай оглянулся. В долине, где агатово чернела темнота, лежал город. Луна уже села, спрятавшись за чёрные силуэты терриконов. Погас и пожар. Ни одно окно не светилось. Ни огонька, ни движения, ни звука. Казалось, что ничего не произошло, ничто не нарушало этого сонного царства. Прислушайся внимательно и услышишь, как дышат спящие люди. Как же она обманчива и призрачна, эта тишина.

Роман остановился на вершине холма. Ему бы сейчас мчаться вниз по шоссе так, чтобы ветер свистел в ушах, а он стоял и смотрел на невидимый, потонувший в темноте Терран, не в силах расстаться с этой ночью. На прощанье Жаклин подарила ему маленькую чёрную в темноте гвоздику. Днём она окажется тёмно-красной.

Что она делает сейчас, его Жаклин? Может, легла спать, может, уже уснула, а может, лежит на постели с открытыми глазами и думает о нём, Романе. Как хорошо всё-таки сознавать, что о тебе думают, что ты кому-то нужен. Ты никогда не был одиноким на свете, Роман, друзья и товарищи всегда были рядом с тобой, но это были только близкие люди. Теперь у тебя есть человек, который стал частью тебя самого, твоей души, твоего сердца. Это одновременно и счастье, и радость, и огромная тревога. И ответственность. Жизнь стала полной, как тот бокал с вином, что наполнил папа Морис. Ни одной капельки из него не пролил Роман Шамрай.

А Жаклин, наверное, скоро будет собираться на смену. Они вместе с отцом пойдут на шахту «Капуцын», затеряются в толпе рабочих Террана. Роман, ты должен как можно скорее увидеть её. Иначе ты просто умрёшь! Что же тогда ты стоишь здесь, один, на холме, в этих предрассветных сумерках, чего ждёшь?

Шамрай снова сел на велосипед. Шоссе будто само мчалось ему под колёса. Один перекрёсток, другой, третий. Вот уже и «Сан-маре».

Ну, теперь быстрей в шахту. Каска с фонариком на месте. Вторая каска, оставленная для Ганковского, рядом. Может, взять и её? Нет, пусть лежит. Бывают же на свете чудеса. Он готов был поклясться, что Ганковского видел тогда уже мёртвого, а оказывается… Пусть лежит каска.

Подальше, в глубине ствола, две брезентовые робы — его и Ганковского. А рядом аккуратно сложенная одежда всех партизан. Да, Ганковский не вернулся! Ведь в «Сан-маре», если бы ничего не случилось, он был бы раньше Шамрая. Значит, в их отряде есть уже потери — погиб один боец.

Этим погибшим, конечно, мог быть и он. Думать об этом не хотелось. На свете есть Жаклин, его любовь, его жена, и хотя бы ради того, чтобы не прибавить ей горя, он должен жить. Жить во что бы то ни стало!

— Жена…

Он вслух произнёс это слово. В безмолвной шахте оно прозвучало глухо, хотя имело право прогреметь на весь мир. В человеческом языке не найти более значительного слова. Вслушайся-ка, Шамрай, — жена, твоя подруга! Разве это не великое счастье послала тебе судьба за все твои страдания. У тебя есть жена, твоя кровинка, твоё дыхание, твоя радость и твоя тоска. Ты познал любовь, теперь и умереть не страшно. Но ты будешь жить!

Тесные ходки шахты приняли его, как добрые надёжные друзья. Они ещё не раз приведут его…

Куда?

К жене или к смерти? Всё переплелось в этом мире.

Колосов встретил Шамрая сердито, будто лейтенант нарушил приказ, опоздал и должен был понести за это наказание,

— Пришёл? А Ганковский?

— Ганковский остался там…

— Убит?

— Да. — Какая-то чуть заметная неуверенность прозвучала в голосе Шамрая.

Колосов строго посмотрел ему в глаза:

— Ты это точно знаешь? Живым он не попал в плен?

— Нет, это, я знаю точно.

— После смены всё подробно доложишь. А пока берись за работу.

Отчего он такой сердитый, расстроенный, этот Колосов? Ведь задание удалось выполнить. Он отвлёк, задержал преследователей, отряд благополучно отошёл и по справедливости командир должен бы встретить Шамрая как героя. А вместо этого…

Хорошо, раздумывать над психологическими проблемами будем потом. Сейчас надо рубать уголь. Двадцать шахтёров не были в шахте. Надо приналечь и выполнить норму, чтобы никому и в голову не пришло, что в эту ночь в шахте работала неполная смена.

— А Морозов? — резко спросил Шамрай, когда Колосов снова появился около него.

— Его подняли на-гора.

— Тяжело ранен?

— Нет, не очень. Потерял много крови. Имей в виду, у нас в эту смену села лава. Одного привалило, другого покалечило.