Валерий Осипов - Тайна сибирской платформы

У подножья холмов пестрели крыши множества домов и построек. Это был Кимберлей — центр мирового алмазного промысла.

С первого же шага Кимберлей заявлял человеку, вступившему в его черту, что он попал на родину алмазов. Почти на каждом доме красовались огромные вывески: «Торговец алмазами», «Здесь покупают алмазы», «Лучшие бриллианты в мире». Трудно было сыскать в городе такую постройку, на которой бы в том или ином варианте не было написано слово «алмаз».

Лугов снял комнату в большом двухэтажном доме на центральной улице. Хозяин дома мистер Рей Джэкобс, один из крупнейших «алмазных купцов» Кимберлея, целыми днями просиживал у себя в офисе на первом этаже.

Офис с утра был битком набит самой разношерстной публикой: маклерами, спекулянтами, подрядчиками. Посетителей встречал сам мистер Джэкобс — толстый, лысый старик с неизменным огрызком сигары во рту. Он вел покупателя к своей конторке и небрежным жестом высыпал на прилавок горсть крупных бриллиантов.

Посетитель не менее небрежным жестом брал несколько самых крупных алмазов, подбрасывал их на ладони, всячески браковал камни и давал мистеру Джекобсу ровно полцены. Старик сердился, клялся, что ему самому они обошлись в четыре раза дороже. В конце концов обе стороны договаривались о цене и шли напротив, в бар, обмывать состоявшуюся сделку. К вечеру почтенный Рей Джэкобс еле держался на ногах.

Через несколько дней Лугов отправил невесте в Петербург письмо.

«Здравствуй, милая Катя, — писал Павел Иванович. — Вот я и в Кимберлее. Устроился сносно, только жара, проклятая, очень уж одолевает. Здесь все наоборот: у вас сейчас зима, идет снег и по Невскому можно кататься на санках. А у нас свирепейшее лето — все раскалено, всюду душно. Словом, пекло не хуже, чем в аду.

Тебя, конечно, интересует сам город. Действительно, Кимберлей — это такое место, подобное которому вряд ли еще сыщется на земле. Все здесь подчинено одной цели, одной идее — как можно быстрее и как можно больше выгребать алмазов из огромной черной дыры, расположенной в центре города и именуемой алмазной шахтой.

Сам Кимберлей спланирован так, что все улицы ведут к этой шахте. Подходишь к ней — и застываешь от ужаса. Перед тобой отвесно уходящая вниз черная зияющая пропасть, диаметром в полкилометра; Дна сначала не видно. Только потом, свыкнувшись с необычной обстановкой, начинаешь различать где-то очень далеко внизу маленькие блуждающие огоньки, до слуха доносятся приглушенные голоса, стук лопат и железных заступов. Кажется, что стоишь у ворот ада, что сама преисподняя распахнулась перед тобой.

Почти вертикально вниз уходят шаткие деревянные мостки. Эти мостки и края шахты облеплены тысячами негров-рабочих. Иногда между ними можно увидеть белый пробковый шлем европейца. Это или надсмотрщик, или хозяин участка. Интересно, что небольшая в общем-то площадь шахты разделена на сотни мелких участков. Каждый хозяйчик владеет одним или двумя-тремя такими «пятачками» размером в несколько квадратных метров.

Хозяин участка имеет десятка полтора негров и надсмотрщика, тоже белого. По утвердившемуся здесь порядку, надсмотрщик с несколькими неграми-рабочими по деревянным мосткам спускается на дно шахты, а хозяин с оставшимися неграми работает наверху. Спустившиеся вниз долбят породу и накладывают ее в ведра из воловьей шкуры, а наверху крутят деревянный ворот, который наматывает на себя побелевшую от долгого употребления проволоку, к которой прикреплены ведра с алмазной породой. Хозяин участка сам берет ведро, высыпает породу на стоящий рядом с воротом гладкий стол и начинает искать кристаллы алмазов (часто ему помогают в этом жена и дети).

Хозяев на Кимберлийской шахте очень много, несколько сот. Через весь колодец шахты, подобно паутине, простирается густая сеть подъемных проволок, каждая из которых идет с нижнего рабочего участка к своему вороту. Вороты на поверхности шахты уже не помещаются в один ряд. Над первым рядом построен настил, и на нем установлен второй ряд воротов, над вторым — третий, а кое-где уже начинает возникать и четвертый. Все это построено «на живую нитку» — поскорее и подешевле. Настилы скрипят, шатаются, и все эти четырехэтажные ярусы стоят на самом краю каменной пропасти в несколько сот метров глубиной.

Часто происходят несчастные случаи: оступится рабочий-негр и с душераздирающим криком летит вниз. Считается удачным, если он погибает один, — внизу ведь тоже сотни людей. Нередко после такого падения наверх в тех же ведрах, в которых поднимают алмазную руду, вытаскивают несколько изуродованных трупов чернокожих. Для хозяина это не представляет никакого убытка — негр здесь «стоит» дешевле метра медной проволоки. Ежедневно они целыми толпами прибывают в Кимберлей и располагаются табором вокруг шахты в ожидании, когда их за нищенскую плату в горстку гнилых бобов возьмут на работу.