Иннокентий Галченко - Геологи продолжают путь

Тут же было принято смелое решение: пароходам подойти к берегу и вмёрзнуть в лед. На лед же и производить выгрузку.

Так и сделали. Пароходы разгрузились и ушли во Владивосток.

После этого случая начали спешно строить причалы в бухте Нагаева. Весной, когда я уезжал в Верхне-Колымскую геологопоисковую экспедицию, строительство порта уже заканчивалось.

Из бухты Нагаева в глубь тайги мы ехали с непривычными тогда для нас, колымчан, удобствами и скоростью — на автомобилях: были проложены первые полтораста километров дороги. Дальше, по бездорожью, экспедицию везли тракторы. Техника пришла на далекий Северо-Восток!

Но еще немало пришлось мне и моим спутникам постранствовать по тайге, по горам и снегам на оленях, на лошадях, поплавать на старозаветных сибирских речных судах — кунгасах, подчас с большим риском преодолевая пороги и стремнины. Пришлось и померзнуть в жгуче-стылые ночи, когда термометр показывает минус 50 градусов и ниже, помокнуть в болотах, повоевать с неисчислимыми летучими полчищами неотвязного таежного «гнуса» — комара и мошкары…

И все же чудесные, славные это были годы! Наша маленькая поисковая партия — никогда не унывающий, самоуверенный Мика Асов (прораб), молчаливый, медлительный Александр Егоров (промывальщик) и я — прошла огромный путь от Верхне-Колымска до Колымских приисков и далее до бухты Нагаева. Мы «обработали» притоки реки Неры, плоскогорье Улахан-Чистай в самой недоступно» части хребта Черского и нашли там не одно месторождение золота. Мы гордились тем, что стерли с карты Родины огромное белое пятно!

А потом — дальний путь в Москву, обработка материалов экспедиции, отдых на юге и возвращение в ставший родным Колымский край.

Пароход причалил к пирсу. Переждав сутолоку высадки нетерпеливых пассажиров, мы спокойно сошли на берег.

Мы — это я с женой Наташей и наши попутчики по Транссибирской магистрали и по мореплаванию Татьяна Васильевна и Николай Степанович Рябовы, супруги. Она — врач, он — инженер-строитель.

В открытой грузовой машине по прекрасному шоссе нас везут в Магадан.

— А ведь это большой город! — удивляется Татьяна Васильевна.

С пригорка перед нами открываются ряды двухэтажных стандартных щитовых домов, одноэтажных зданий всех размеров и фасонов, складов и сараев. По правому пологому берегу реки Магаданки дома и домишки разбросаны в беспорядке. Белеет по увалам недавно выпавший первый снежок. Сизый дым, поднимается из труб и полупрозрачной пеленой медленно плывет по широкой долине реки к синеющему морю.

Так выглядел Магадан осенью 1936 года.

Машина, скрипнув тормозами, останавливается у нового одноэтажного стандартного дома. Нам, четверым, отводят одну комнату.

— Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, — говорит дежурный по общежитию. — Холодновато, правда, и сыро: дом-то вчера только собирать закончили. — А вы печку затопите и тепло будет. Побегу соображать насчет топчанов!

Растапливаем печку. Я вспоминаю наши разговоры в дороге — и в поезде, и на пароходе. Экспансивная Татьяна Васильевна взволнованно говорила:

— …Все у нас с моим Николаем Степановичем получается как-то не по-людски! Обычно мужья стремятся во всякие дальние края, а жены их удерживают; подавай им, дескать, уют, хорошую квартиру с ванной и тому подобное. А у нас все наоборот. Я по путевке еду врачом в Якутию, в Средне-Колымск и тащу с собой муженька в тайгу. Уговорила… И что же выходит? Выехали на зиму глядя. Как будем добираться до места?..

Теперь мы уже точно знаем, что река Колыма замерзла, и до следующей навигации нашим спутникам в Средне-Колымск никак не попасть.

Добродушный, неторопливый Николай Степанович греется у печи, он спокоен.

— Ну, что ж, Таянка, здесь поработаем. Врачу и строителю дело везде найдется.

— А вот что, дорогие друзья, — советую я, — договаривайтесь с Дальстроем да отправляйтесь с нами вместе в экспедицию, на Индигирку. Это поинтереснее вашего Средне-Колымска.

— Правда, Таянка, чудесно было бы вместе работать! — поддерживает меня Наташа.

Обедаем в большом, недавно открытом ресторане. С его террасы открывается панорама Магадана. Широкое, прямое как стрела Колымское шоссе, пересекая город и речку, скрывается за гребнем горы. Оно манит: вдаль, в тайгу!

— Откуда взялось название «Магадан»? — спрашивает меня Рябов. — Наверно, оно что-нибудь значит по-якутски, по-эвенски?

— Есть предположение, будто это название произошло от эвенского слова «монгодан», что значит «морские наноси», — объясняю я. — И, действительно, так называли охотники-эвены каменистые берега бухты Нагаева. Но есть и другая версия, я бы сказал — более поэтическая. Мне ее рассказали местные старожилы.