Владимир Хазанский - Спросите у берез…

Василий догадывался: опять что-то стряслось у бедного старика. Какую-то новую заботу, а может и неприятность, принес старосте, вероятно, бургомистр, только что уехавший из деревни. Но лицо Герасима Яковлевича было непроницаемым.

— Положеньице… — выдавил он наконец из себя.

Василий терпеливо ждал. Он понимал: чтобы быстрей все узнать, лучше не перебивать старика лишними расспросами.

— Экая гнида, прости господи. Повесить меня обещал, — сердито сказал Фроленок. — Оказал честь!.. — Герасим Яковлевич улыбнулся, словно поведал о чем-то приятном. В глазах же был гнев.

— Это за что же? — решился спросить Василий.

— За то, что плохой я староста. Что слишком надеюсь на других.

«Не натворили ли чего хлопцы?» — подумалось Василию.

— Окруженцев по домам расселили и думаете от всех бед упрятали?.. — продолжал Герасим Яковлевич. — Бургомистр, гадюка этакая, уже кое-что пронюхал. Обещает все вокруг перетрясти. Может, и немцам еще доложит.

— Документы на окруженцев мне в Освее обещали, — ответил Василий, оправдываясь. — Но, видно, не просто их достать.

— Документы нужны не позже чем завтра или послезавтра, — твердо сказал Фроленок, — понимаешь, срочно. Иначе…

Он не договорил, но Василий понял, что зря бы Герасим Яковлевич не стал тревожиться.

Надо было что-то делать.

— Хорошо. Завтра же пойду в Освею. Потороплю, — подумав немного, решил Василий. — Если не получится, придется уводить людей в лес. Так что не беспокойтесь, Герасим Яковлевич. Как-нибудь выкрутимся.

— А мне беспокоиться нечего, — угрюмо заметил староста, — коли не повесят, то расстреляют. Стар, ребята, я уже, пора на пенсию.

— Все уладится, Герасим Яковлевич. Да и как мы без вашей подмоги?.. — сказал Василий, а сам подумал: «Тяжело ему, хотя мудрости у него хватит на десятерых. Видимо, и в самом деле пора старику дать покой. Пускай поработает более молодой. А Фроленок по-прежнему останется с нами, только в тени. Как мудрый советчик».

Мы жили пак братья и никогда не думали, что можем чем-то отличаться, что судьба у нас разная. Нет! Ничто нас не разлучит — ни проволока, ни стены гетто. Мы останемся братьями.

Любому человеку, даже тому, кто не верит ни в какие приметы — не признает ни чертей, ни домовых, — ночью на кладбище может всякое померещиться. Это не вера, а какое-то особое тревожное чувство, которое рождает воображение. Нечто похожее пробуждает впечатляющая музыка, первое видение моря, звездная ночь при луне.

Но ведь самое большое воображение быстро исчезает. На следующий день человек может посмеяться над тем, что ему почудилось.

А если оно не проходит? Если даже очень смелые люди утверждают, что увиденное в полночь на кладбище не мираж, не игра фантазии, а реальность?..

— Снарядился я тихонько в лес дров нарубить, — рассказывает Григорию его дядя Аркадий. — Только дохожу до кладбища, а оттуда белые чудища. Так, один за одним двигаясь, в полный рост и идут. А потом ползком. Я очумел. Не то что от страху, больше от удивительности. А они — прямиком к Юльке в баню. И спрятались там.

— Так ведь морозы сильные, — рассмеялся Григорий, — надо и «чудищам» малость согреться.

— Зря ты, Гриша, насмехаешься, — обижается Аркадий, — все в полном объеме правда, что говорю. Как наяву, видел.

О том, что в деревне появились ночные призраки, стали говорить и другие. О новости рассказывали с разными подробностями. Некоторые в появлении непонятных существ увидели даже некое высшее предзнаменование.

Аниська слухам не верит. Но даже и она заколебалась после того, что рассказал дядя Аркадий. А что, если проверить это? Привыкла играть вблизи кладбища, дело обычное.

Если уж она что задумала — не отступится. Ночью, когда все смотрели уже третьи сны, Аниська тихонько встала с кровати и оделась. Поверх пальто накинула на себя еще и Гришину шубу — на тот случай, если долго придется лежать в снегу.

Но долго ждать не пришлось. Только она притаилась за Юлькиным сараем, как с кладбища, поочередно перелезая через ограду, поплыли белые тени.

— Осторожнее, — человеческим голосом сказала одна из них, — здесь проволока, держись правее.

— Хорошо, — ответила вторая и, обернувшись, что-то тихо передала дальше.

Призраки шагали длинной и ровной цепочкой, через равные интервалы, не спеша, как люди на похоронах. Только те бывают в черном, а эти, как и положено быть бесплотным существам, в светлом. От напряжения и, конечно, от страха у Аниськи выступил пот на лбу и холодная дрожь прошла по всему телу.