Александр Иванов: Не жди, когда уснут боги

Когда она смолкла, Виктор задумчиво улыбнулся и протянул Григорию руку.

— Может, я и не совсем одобряю то, что ты сделал, — сказал он. — Но толчок дан. Вам надо разобраться друг с другом, тебе и Ануфриеву. При всех. Повод серьезный. Раз наш принцип — от каждого по способности и норма — категория социальная, то жесткость твоя здесь уместна. И собрание — замечательно. Хотя как знать, куда оно повернет.

— Не наивничай, Виктор, все уже предрешено. — Зоя совсем упала духом. Она и возмущалась Григорием и переживала за него. — Куда начальство захочет, туда собрание и повернет. Попробую завтра поговорить со своими, может, тебя примут на комбинат.

Григорий рассмеялся.

— Со вскрытием или без?

— Чего? — не поняла она.

— Ты ж меня хоронишь!

— Фу, какой отвратительный! — Зоя даже обиделась, отвернулась от него. — Вечно ты в кого-нибудь играешь.

— Перестаньте, друзья, — сказал Виктор. — В квартире старого холостяка подобает обходиться без драм. Есть одна притча. Кое-что роднит ее с Гришиными перипетиями. Послушаете? Или брать авоську и бежать за продуктами?

— Давай притчу.

Виктор убрал верхний свет, включил боковой: все в комнате сдвинулось, сблизилось, стало таинственным. Сам он поудобней расположился на тахте, уткнул глаза в потолок и начал глуховатым голосом:

— Это было давным-давно, когда люди только становились людьми. Боги со своего Олимпа поглядывали на них со снисходительным удивлением и любопытством, не опасаясь еще, что эти странные существа, в конце концов, прикроют Олимп, как пивной ларек, когда время выйдет.

Снисходительным богам, считающим себя всевластными и всеумеющими, захотелось помочь людям развиваться по всем правилам, неписанным пока, но для богов очевидным. Поселив возле Олимпа самого сильного человека, который был для остальных образцом, они стали наблюдать за каждым его шагом.

Потянуло холодом, задули сырые долгие ветры. Человек подумал-подумал да и начал сооружать из обломков камня что-то отдаленно напоминающее хижину, затыкая дыры всякой мягкой растительностью. Забеспокоились боги: чего это он вперед забегает. Надо бы ему еще пещерную жизнь испытать. Вынесли соответствующее решение. И человек, грустно вздохнув, потащился в пещеру.

А вокруг рыскали хищные звери, вооруженные когтями да клыками, С голыми руками на них не пойдешь. Поразмыслил человек, почертил что-то на песчаной поверхности земли и приступил к работе. Смотрят боги: сгибает он ивовый прут, норовит приладить меж его концами жилу бизона. Да что он, возмутились боги, каменным топором не овладел, а за лук берется! Выбили из него дурь, направили на путь истинный.

И так пошло-поехало: стоит человеку хорошенько раскинуть мозгами, придумать что-нибудь помудреней того, что боги ему на данный момент намечают, и его с ходу отталкивают на век, а то и на тысчонку лет назад. Знай, дескать, сверчок свой шесток. Живи по тому самому разумному, самому справедливому порядку, который указан тебе свыше. Ты — человек и ошибиться можешь, а боги нет, ты исходишь из своих единичных побуждений и запросов, а боги радеют за все человечество.

Попробовал, было, человек протестовать. Но как? И тогда он воскликнул: о, люди, давайте дождемся, когда уснут боги, и я сумею преобразить все вокруг, потому что я человек и должен сам повелевать своими поступками. Если же я окажусь слаб и глуп, если буду не способен сделать жизнь лучше без всяких подсказок, то привяжите меня крепко-накрепко к дереву, пусть натешатся моим мясом дикие звери.

Люди вняли зову своего соплеменника, стали ждать-дожидаться, когда заснут боги. Но тщетно: денно и нощно светило с Олимпа всевидящее и недремлющее око богов.

— Вот так, дорогой Гриша, — помедлив, сказал Виктор. — Тебе в сотни раз легче, поскольку есть на кого опереться, с чьей помощью добиться удачи. Так что не жди, а действуй. И над собой поразмысли. Полезная штука.

Григорий молчал, задумавшись. Как сложится завтра собрание? Все-таки зря он был резок с Павликом, да и с Гошкой ерунда вышла… Отчего это? Не потому ль, что во всех он копается, всех берется судить — от Ануфриева до тургеневского Рудина, а в себя редко всерьез заглядывает? Прав Витька, совершенно прав.

Любопытно получается, каждый понимает, что любая победа начинается с победы над самим собой, а побеждать себя никак не хочется, других подавай. Пока не прижмет…

— Витьк, — спросил Григорий, — а почему ты притчи богами начиняешь?

— Богами? — Виктор потеребил пальцами острый подбородок. — Да ведь на них легче всего любые наши грехи свалить. Они вместительные и покладистые, боги-то.