Александр Иванов - Не жди, когда уснут боги

Мальцеву сроки показались раздутыми.

— Жирновато, девчата, две недели на такой клочок тратить. Нам что нужно? Мас-шта-бы! Уяснили? Чтобы осенью брякнуть на стол столько материалов, что у коллег из южной экспедиции дух захватит и пяточки зачешутся: впору снова мчаться в горы и добирать образцы. Жидки они тягаться с нами, вот что. На первом вираже обходим.

— Обходить-то обходим, — с горечью заговорила Люда, — но какой ценой? Намотаешься в седле, аж тошнит. Одно место — ну, ни дать ни взять отбивная котлета. Вернешься в город и еще долго не можешь понять, то ли баба ты, то ли мужик.

Мальцев со вкусом, чуть причмокивая губами, оглядев высокую, волнующую грудь, длинные, в меру полноватые ноги, встретился с живыми, насмешливыми глазами и, покачал головой.

— Эх, сбросить бы мне годков пятнадцать-двадцать!

— Ну и что?

— Спрашиваешь еще. Грех тебе на судьбу жаловаться, вот что.

— А мне? — вопрос вырвался у Ксени как-то непроизвольно, неожиданно для нее самой, и она покраснела, приподнялась со скамьи, словно бежать собралась.

Мальцев наморщил лоб, провел по нему тыльной стороной ладони, покашлял, чтобы оттянуть время, наконец, произнес эдаким добродушно-ворчливым тоном:

— И тебе грех жаловаться. Такая жизнь кругом — радоваться надо, Ра-до-ва-ться! Уяснила? Радость, как и беда, одна не ходит. Глядь, и всю жизнь твою словно радуга, в семь цветов окрасит.

Вот такой он человек, начальник экспедиции Мальцев. И приятное сказал, и против истины не погрешил.

А срок работы на этом участке все же урезал. «Десять дней вам, милые, очень даже хватит, — сказал он, уезжая. — И не ропщите, ничего не выйдет».

Не выйдет, так не выйдет. Соленые потянулись дни. Солнце разъярилось, жжет немилосердно, а укрываться негде и некогда. В сумерках сойдут, пошатываясь, с коней, перекусят на скорую руку да в постель.

Узнав об их близком отъезде, Аскар зачастил к ним. Оденет новую голубую рубаху с яркими оранжевыми полосами, наглянцует выходные хромовые сапоги до блеска — и, пожалуйста, принимайте гостя. Ксеня, понятно, рада-радехонька и не скрывает этого.

Удивительно, откуда в человеке силы берутся, когда пробудятся в нем чувства, распрямится душа и каждая кровинка словно бы запоет, заиграет, наслаждаясь щедростью бытия?

Люда и Санька падали, как подкошенные, и тут же засыпали. Случалось, что Санька, который страсть как любил петь, вдруг спотыкался на полуслове и умолкал, настолько неодолимой была усталость.

А Ксене хоть бы что. Будто усталость ее стороной обходила. Едва появится Аскар, она мгновенно, принаряженная, с тугим узлом рыжеватых волос на затылке, выскакивает навстречу, готовая ночь напролет бродить с ним по волнистым — то взбегающим вверх, то падающим вниз тропам или, сидя в палатке, вести немногословные, полные желанного смысла разговоры.

Все постепенно клонилось к тому, к чему и должно клониться. Будучи бесхитростным и прямолинейным Аскар, в конце концов, предложил Ксене стать хозяйкой в его доме, который был отстроен еще года два назад и пока пустовал. Но она лишь смеялась в ответ, поскольку не могла принять этого всерьез, поскольку странное состояние размытости, нереальности охватывало ее всякий раз, когда Аскар заводил разговор о женитьбе и у нее появлялась возможность изменить свою жизнь. Многие годы Ксеня тешила себя надеждой на такой вот поворот судьбы, потом надежда эта истончилась, рассыпалась, как побитая молью ткань, и теперь ей казалось, что радость общения с Аскаром коротка и случайна, что еще чуть-чуть, какая-нибудь малость — и все кончится, ее поезд уйдет, оставив в памяти только эхо, ускользающее эхо еще недавних, полных сладостного трепета встреч.

Она слишком часто уводила себя в это опустевшее близкое будущее, слишком часто металась между тем, что есть, и чего, как ей мерещилось, не будет, чтобы полностью и безраздельно отдаться своему чувству, слушать его поминутный зов, не остужать возникающих горячих порывов. Сомнения в устойчивости будущего поселяют неустойчивость и в настоящем. Что-то вспугнутое, мимолетящее ощущалось в ее поведении. А ведь самое время было остановиться и сделать выбор. Тем более, что не каждый день предоставлялось ей такое право. Но Ксеня боялась согласиться с Аскаром, словно после этого сразу же нарушатся, исчезнут существующие связи, и останется она, как та старуха, возле разбитого корыта.

Аскар же начинал думать, что ему попросту морочат голову, и удивлялся, зачем ей это надо.