Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Спустившись с балкона, Антон столкнулся с Андреем Петровичем.

— Хорошо, что вы оказались здесь, — сказал советник. — Пойдете со мной, предстоит важный разговор. — Они, — советник кивнул в сторону палаты, — замыслили какой-то новый трюк. Я хочу потребовать у Галифакса объяснений. Время не ждет, поэтому возвращаться в полпредство и брать помощника некогда. Вам придется записать беседу.

Антон последовал за Андреем Петровичем, стараясь не потерять его из виду в шумной толпе, валившей из гулких коридоров парламента на улицу.

По каменным ступеням они спустились на тротуар и повернули влево, где почти под окнами палаты стояли машины «очень важных персон» и «выдающихся чужеземцев». Лишь изредка раскланиваясь со знакомыми, Андрей Петрович молча шел впереди Антона. По согбенной широкой спине и опущенным плечам Антон догадывался, что советник удручен. В машине Андрей Петрович спросил Антона, как это он ухитрился попасть в палату в такой трудный день и, услышав его объяснение, одобрил:

— Молодец! Нужно пользоваться любой возможностью, помогающей узнать и понять их политику.

— А некоторым это не нравится, — заметил Антон, вспомнив вчерашний разнос, устроенный ему Курнацким.

— Положение «некоторых» позволяет им общаться с «верхами» и получать сведения из первоисточника, — отозвался советник, поняв намек. — Но первоисточники далеко не всегда дают точные сведения.

Машина свернула теперь уже на знакомую Антону Даунинг-стрит и, проехав мимо дома премьер-министра, нырнула под арку в тесный двор, окруженный тяжелыми, серыми, почти черными зданиями, остановилась перед высокой массивной дверью. Привратник в ливрее с золочеными позументами поспешил к машине, открыл ее дверцу, а затем, обогнав советника и Антона, распахнул дверь, ведущую на отлогую мраморную лестницу. Они поднялись на второй этаж, где их встретил пахнущий бриллиантином, одеколоном и пудрой изысканно-вежливый чиновник и проводил в приемную министра.

— Будьте добры, подождите здесь, — сказал он Андрею Петровичу, предлагая сесть в кресло перед низеньким столиком. — Лорд Галифакс занят, но он скоро освободится. Хотите чаю? Кофе?

Было пять часов, и советник, насколько знал Антон, привык по английскому обычаю пить в это время чай, но сейчас он коротко и сухо сказал: «Нет, благодарю». И так же решительно отодвинул коробку сигарет. Андрей Петрович был недоволен и не хотел скрывать этого.

Ждать им пришлось недолго. Дверь министерского кабинета распахнулась, выпустив в приемную высокого плечистого мужчину с полным, но необычно бледным, испуганным лицом. Увидев Андрея Петровича, он направился к нему, протягивая руку.

— Они хотят решать судьбу моей страны без нашего участия, — сказал он, и губы его горько искривились, глаза наполнились слезами. Он говорил по-русски хорошо, хотя и с акцентом. — Без нашего участия они намерены договориться о наших землях, о наших городах и поселках.

— Вы протестовали? — спросил Андрей Петрович.

— Нет, не протестовал, — обидчиво ответил мужчина. — Я только спросил, неужели конференция, которая будет решать судьбу Чехословакии, состоится без участия ее представителей? И мне ответили: «Да, без участия ее представителей. Ведь это конференция великих держав, а вы же не можете причислить себя к великим державам, не так ли?» Конечно, мы не великая держава, но ведь судьба-то решается наша. Наша судьба решается, господин Краевский.

— Успокойтесь, господин Масарик, — сказал Андрей Петрович. — Успокойтесь. Никто не имеет права решать вашу судьбу без вас. Никто не имеет права и не посмеет, если вы сами намерены твердо держать свою судьбу в своих руках, если…

Ему не дали договорить. Чиновник остановился перед Андреем Петровичем и показал обеими руками на дверь кабинета.

— Лорд Галифакс ждет вас.

Советник двинулся к двери, но Масарик остановил его.

— Господин Краевский! — воскликнул он патетически. — Господин Краевский! Советский Союз не только великая держава, но и наш союзник, и я надеюсь, господин Краевский, что за столом переговоров ваши представители будут отстаивать и наши интересы. Ведь мы связаны договором, господин Краевский!

— Конечно, конечно, — заверил его Андрей Петрович, дав сигнал Антону следовать за ним.

Галифакс поднялся из-за стола и пошел навстречу Андрею Петровичу, пытаясь изобразить на своем худом, морщинистом лице улыбку. Заметив, однако, мрачную решимость на лице советника, он спрятал улыбку, заменив ее скорбным выражением, будто смиренно шел на жертву, которой требуют от него дела и люди.