Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

Но только знайте, что есть такие слова: не судьба. И подходят вроде друг другу люди, и будущее перед ними открывается, а вместе им быть нельзя. Мне вот тоже, наверное, нельзя уезжать с Севера — организм привык. У нас тут часто бывает, что выйдет человек на пенсию, уедет на материк, а через месяц или два в газете объявление, что скончался. А если бы не уехал, то, наверное, жил бы еще да жил. У нас ведь тут кислородная недостаточность, кислорода в воздухе на двадцать процентов меньше, чем на материке, от этого, наверное, все и происходит. Вы это как ученый должны знать.

И другая причина есть тому, что нельзя нам быть вместе. Как же я своего супруга оставлю? Конечно, он далеко не идеальный спутник жизни, многое человеческое ему не чужое, но ведь человек. Да еще с такой трудной судьбой. Другой бы уже давно зачерствел и озверел совсем, а он все-таки сумел человечество сохранить и на производстве благодарности имеет. Надо мне о его старости позаботиться, ему ведь уже пятьдесят с лишним. А то кому он на старости лет нужен? Нет у него никого. Вы мою собачку хвалили, значит, добрый человек. Это я еще могу заключить по тому, какие вы прекрасные подарки мне купили. Спасибо вам за них огромное. А если добрый, то поймете меня правильно. Всякий человек заслуживает внимания, и нельзя свое счастье строить на горе или гибели другого.

Вы даже не представляете, как мой супруг поступил, когда узнал о нашей переписке. Он мне ни слова упрека не сказал, словно и не было ничего. Не стал меня перед посторонними позорить, а выдворил их вежливо и с достоинством. Разве такого человека нельзя уважать?

Еще я должна попросить у вас прощения за одну вещь. Как теперь выяснилось, все мои к вам посылки остались неотправленными и всеми этими вещами завладела низкая женщина Антонина Петровна. А вы еще предлагали ей подарки дарить. Вы не думайте, что я вас за это упрекаю. Я одна во всем виновата. И мне горько думать, что вы считаете меня жадной и неблагодарной.

Теперь, когда все решилось, я могу вам спокойно сказать, что всерьез собиралась ехать к вам и покупать что-либо для вас и ваших слуг мне было только приятно. Но, видно, не судьба, как я уже сказала.

На этом я заканчиваю свое письмо. Передайте мои горячие приветы вашей дочери, ее мужу и дочке Риточке. Извинитесь за меня, что их просьба осталась невыполненной. Еще раз спасибо вам за ваши письма. Только дальше нам переписываться уже не надо, не надо нам душу разрывать, если не оказалось у нас будущего. Так будет правильнее. Извините, что отняла у вас так много драгоценного времени.!

Желаю большого успеха нашей советской выставке золотых изделий. А наши горняки, как вы знаете, не подведут и добудут драгоценного металла столько, сколько нужно, и еще немного.

Остаюсь с уважением к Вам Вера…

Обратный адрес Вера Васильевна писать не стала — незачем, если решили переписку кончать. А если он через год или два вспомнит о ней, то ведь он адрес знает, и она никуда не денется.

По дороге домой бросила Вера Васильевна это письмо в ящик. И сразу спокойно стало у нее на душе — как будто и не было трех сумасшедших недель, когда она куда-то рвалась, болела, покупала, переживала, — и грустно. Словно вышла она из агентства Аэрофлота и тут же, у дверей, разорвала только что купленный билет на материк — жалко денег, но приятно. Что лететь никуда не нужно, а то и намучаешься по дороге, да и вообще летать страшно. А люди все на нее смотрят как на ненормальную — чокнулась тетка, билет рвет. А ей и жалко и смешно. И грустно, конечно, что так все кончилось и что теперь возвращаться ей домой, к немудрящим коммунальным удобствам, Белочке и гадикам. И, странное дело, стоило ей подумать об этих нехитрых и немногих оставшихся у нее радостях, как все это ей стало ближе и роднее. И так захотелось скорее домой, скорее очутиться в своей квартире, почувствовать, что ничего не случилось и все осталось, как было, — так захотелось, что она чуть не побежала. Шла и улыбалась — чего это я, как дурочка?

Хорошо еще, что уже темно было. А то и правда люди подумали бы: чокнулась тетка — идет и улыбается.

Она думала, что Виктор уже спит, — может быть, пьяненький. Но, подходя к дому, увидела свет во всех окнах и удивилась — чего это он иллюминацию устроил? Дальше — больше, сплошные сюрпризы. Квартира запахами полна — значит, Виктор что-то готовил. В большой комнате стол выдвинут на середину, скатерть постелена, тарелки расставлены. И — Вера Васильевой сначала подумала, что ей чудится, — в центре стола в стопочке маленький букетик подснежников. Ай да Виктор Степанович!