Иосиф Герасимов - Сказки дальних странствий

Мне рассказал об этом Нестеров, но довольно скупо, и потому кое-что пришлось представить…

Ник-Ник, как только увидел его в дверях кабинета каюты, сразу же поднялся из-за письменного стола, где в аккуратных папках лежали бумаги, и, сделав широкий жест рукой, сказал:

— Прошу.

И Нестеров понял, что нужно идти к круглому кофейному столику, на котором стояла плетеная корзинка с бананами и кувшин с соком, в нем плавали кубики льда. Такой прием означал, что разговор будет не вполне официальным, и Нестеров, не очень приученный к вольным разговорам с капитанами, почувствовал неловкость и сел в кресло, не отваливаясь на его спинку, а прямо, словно был готов в любое мгновение вскочить по команде. Ник-Ник подвинул к нему хрустальную пепельницу и сказал:

— Можете курить, если хотите.

Нестеров сразу же воспользовался этим разрешением, достал свою трубку, и тогда Ник-Ник протянул к ней руку, взял, оглядел со всех сторон, понюхал и сказал, прищуря глаза:

— Все-таки приятный запах. А я не смог привыкнуть. Говорят: капитан без трубки — что генерал без лампасов… А? — Он засмеялся и тут же резко оборвал свой смешок, словно сам себя одернул. — Ну, так что же, дорогой мой помощник, — произнес он по-своему нежно, вращая в пальцах неочищенный банан, — мне сообщил помполит, что вы отказались с ним вести беседу на интересующую нас всех тему. Не так ли?

— Отказался, Николай Николаевич, — сказал Нестеров, — и, если вы начнете, тоже откажусь.

— Вот как? — Ник-Ник с любопытством посмотрел на него, и глаза его сделались веселыми; он радостно почесал свои кудрявые баки. — Рад слышать… Наверное, считаете: в личные дела никто не имеет права и носа сунуть. Так?

— Именно так и считаю.

— Отлично… Ну и считайте себе на здоровье. Только не на пароходе. Вы ведь когда выбирали профессию — вам говорили, какие на флоте порядки?

— Вы хотите сказать — я их нарушаю?

— Я хочу сказать вот что, — произнес Ник-Ник; нет, он не повысил голоса, он говорил все так же нежно, словно бы крадучись. — Я доволен вашей работой. Теперь, поскольку я имею право судить о штурманах, вы, как мне кажется, здесь наиболее грамотный навигатор. Отлично определяетесь, отлично владеете приборами и ЭВМ… Ну, и службу знаете. Прежде не было случая вам высказать это. Сейчас такой случай наступил… Скажу больше. Знаю историю с «Ураном». И если бы был на вашем месте, поступил, пожалуй, так же. Из всего этого можете заключить мое отношение к вам… Ну, а теперь вернемся к делу с администратором Кургановой…

Ник-Ник все-таки взял банан, который то и дело подвертывался ему под руку, и стал быстро очищать; занятый этим, замолчал, и вот тут-то Нестеров неожиданно громыхнул:

— Я люблю ее! — Видимо, потому, что он нервничал, выпалил эти слова с такой силой, что из бара кают-компании, который был по соседству с кабинетом, выскочила перепуганная буфетчица.

— Закройте дверь, Соня! — спокойно приказал Ник-Ник и неожиданно расхохотался; он смеялся на этот раз долго, обстоятельно, пока на глазах его не выступили слезы, и он вытер их ладонью.

Нестеров выждал, когда он закончит, и сказал хмуро:

— Ничего смешного нет.

— Ну, разумеется, — сказал Ник-Ник и опять как ни в чем не бывало, словно продолжая прерванную этим эпизодом речь, в той же интонации заговорил: — У Кургановой муж на другом пароходе — это во-первых… Ну, а во-вторых, у меня в столе рапорт пассажирского помощника. И мне придется принять самые строгие меры: я обязан буду списать Курганову с судна и, договорившись с пароходством, отправить ее на первом же попутном корабле домой.

— Что?! — воскликнул Нестеров.

— Только так… — твердо сказал Ник-Ник. — А чего же вы еще ждали?

— По это… это… — задохнувшись, произнес Нестеров.

И тогда Ник-Ник закончил за него:

— …обычные меры, которые принимает в таких случаях капитан.

Нестеров сжал трубку в кулаке и сказал:

— Тогда я тоже спишусь вместе с ней. Сегодня же подам рапорт.

Ник-Ник взял кувшин с соком, палил в стакан, льдинки звякнули о его край. Наверное, ему это понравилось, потому что он приподнял стакан, поболтал его, прислушиваясь к звону, и только потом протянул его Нестерову и сказал:

— Выпейте, пожалуйста.

Нестеров послушно выпил холодного соку.

— Ну вот, — сказал Ник-Ник, — а теперь я вас попрошу не торопиться, Петр Сергеевич. Рапорта от вас не приму: штурмана не уходят самовольно во время рейса.

— Но я не могу без Нины, — удрученно прошептал Нестеров. — Люблю ее.