Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.2 Иван Иванович

— Я бы на Дунином месте подала в суд и забрала детей к себе, — сердито сказала одна из юных слушательниц в богатом девичьем наряде. — Я уже сейчас сама могла бы воспитывать ребенка, без чужой помощи.

— Ах ты, маленькая хвастунья! — ласково сказала Марфа и легонько постучала чубуком трубки по смуглому лобику девочки. — Закончи прежде хотя бы семилетку, а потом отправляйся на курсы кройки и шитья. Там научат думать твои золотые руки, и мы сделаем тебя директором пошивочной мастерской. На месте Дуни тебе тоже некуда было бы податься. Тогда женщина никакого выхода из семейной кабалы не имела. А нынче… В колхозах на Лене и Амге работают женщины-трактористы. Когда я ездила в Якутск на последнюю сессию Верховного Совета, то видела, как уходили в тайгу санитарные самолеты. Их вели летчицы-якутки. Я смотрела им вслед и плакала от радости. Это дала нам Советская власть! — И Марфа Антонова гордо потрогала свой нагрудный значок: она была членом якутского правительства.

Ночью Ивану Ивановичу приснилась Ольга, чем то похожая на героиню рассказа Марфы. Он увозил ее на оленях, она билась возле него и все вскрикивала тоненьким, томительно-жалостным голосом. Потом нарта ухнула в воду, и Иван Иванович проснулся…

По-прежнему ветер шумел на дворе, шуршал мерзлым снегом; ночь глядела в мутные окна, заплывшие льдом; красные отсветы огня, горевшего в камине, шевелились на потолке, на покатых внутрь стенах. Круглые бревна, поставленные концами под крышу, отделялись друг от друга желобками тени, от этого юрта казалась полосатой, напоминая сказочный шатер.

Мысли Ивана Ивановича привычно устремились к Ольге. Почему она отошла от него? Как радостен был ее приезд на Каменушку. Что она говорила ему тогда? Но вспоминались только прикосновения рук, теплота бархатной кожи — и все в нем мучительно тосковало об этой утраченной теплоте.

«Неужели нас лишь это и связывало? — подумал он со стыдом и страхом. — А кроме того, разве ничего не было? Неужели мы жили, как наши деды? Но у дедов существовали обычаи и законы, которые сковывали людей и против воли. — Иван Иванович вспомнил рассказ Марфы Антоновой о якутке Дуне. — Ушла из семьи — и погибла. А ведь бросила мужа не по распутству, а любовь увела. Что же связывает меня и Ольгу? Чем я могу удержать ее, если не останется у нас сердечного чувства? Не осталось уже. Да, не осталось! Она проводила меня, как чужая».

Мощный порыв ветра потряс юрту до основания, ярче вспыхнули дрова в камельке, и так же ярко вспыхнуло в потрясенном сознании Ивана Ивановича: «чужая».

Доктор встал с постели, натянул меховые чулки, неслышно ступая, прошел к камельку, присел на облюбованный им чурбак и тяжело задумался, глядя на серые струи дыма, тянувшиеся в прямую широкую трубу.

Он думал, и снова его преследовала мысль: вернуться обратно на прииск, застать Ольгу с любовником и наказать их обоих за свои мучения.

— Вот это и есть то, как жили деды! — в забытьи пробормотал он вполголоса. — А мне хотелось по-иному, и я никогда не мешал стремлению Ольги к самостоятельности. Пусть не помогал! Но ведь не мешал! Хорошо говорила Марфа Антонова: «Санитарные самолеты уходили в тайгу… Их вели летчицы-якутки!» Тут в самом деле не стыдно заплакать.

— Это наша учаханская школа. Десятилетка, — с важностью кивнула Марфа, догнав упряжку Ивана Ивановича, и по-мужски сильным движением остановила своих разгоряченных оленей…

В длинном платье, спадавшем из-под дохи на щегольские унтики, она первая пошла по тропинке к школе. Большой дом, уютно серевший добротными стенами среди сугробов, стоял на пригорке. Толпа молодежи высыпала навстречу приезжим: черноголовые, стриженые, в унтах, отороченных цветными мехами, в дошках, малицах, в наспех накинутых суконных армяках с разрезами сзади для верховой езды.

— Здесь мужской интернат. — Марфа помахала расшитой бисером меховой рукавичкой, приветствуя мальчиков, подростков и взрослых уже парней, сказала им несколько слов, и они побежали к нартам — помочь Никите.

— Девушки живут отдельно. — Председатель райсовета показала вдаль, где у сопок на равнине темнели дома и поднимались столбы белого дыма. — Там электрическая станция, юрта районного Совета, магазины, база пушторга, контора. У нас производство рудное будет. Приходи к нам в гости. Тут близко. Сперва, утром, я приду сюда с нашим фельдшером. Поможем тебе открыть больницу. Пусть он здесь пока и работает, поучится возле тебя. Нам хорошего лекаря надо: жителей в поселке все прибавляется. Раньше якуты селились редко, от соседа подальше. Настоящих деревень у нас мало было, а сейчас мы строим по-русски. Так веселее. Хорошо у нас?