Вадим Инфантьев - После десятого класса. Под звездами балканскими

Пожалуй, он прав. Проводив Свистуна, я приказал опустить стволы на ноль и пошел в землянку прибористов, где я теперь поселился. Но меня вызвал командир батареи и отругал за то, что пушки стоят с опущенными стволами. Я ему стал объяснять, а он ответил, что нужно знать инструкцию. Только я ушел, он снова вызвал и приказал опускать стволы, как начнется обстрел. Я ответил, что тогда уже будет поздно. Он сказал:

— Не рассуждать! Идите.

Я вызвал командиров орудий. Они мне тоже ответили, что, когда начнут рваться мины, будет уже поздно опускать. Я не привык сваливать вину ни на старших, ни на младших и ответил:

— Выполняйте приказание!

А Володька не ушел. Посмотрел на меня с усмешкой и говорит:

— Разве ты не понимаешь?

Я признался, что надо мною тоже есть начальники. Потом спохватился, снова подозвал командиров орудий и сказал им, что они меня неточно поняли — стволы надо опускать, когда поблизости от батареи рвутся снаряды.

— Так они рвутся все время!

— Значит, все время надо держать стволы на нуле.

Оказывается, даже в ранге помкомвзвода надо быть дипломатом и уметь истолковывать по-своему распоряжения начальства.

А сейчас, когда прибористы дружно захрапели на парах, я, прикрыв лампочку куском толя, стал описывать недавнюю нашу операцию, которую назвал ОХОТОЮ ЗА «КОЛБАСОЙ».

Противник поднял аэростат наблюдения — «колбасу». Он висел над горизонтом с утра до вечера, а вокруг него, как мухи над падалью, непрерывно крутились «мессершмитты». Нашей батарее приказали его сбить.

А за сутки до этого меня вызвал к себе майор Евсеев и сказал, чтоб я тотчас написал рапорт о вступлении во временное исполнение обязанностей командира огневого взвода.

— Передавать мне тебе нечего, — добавил он. — Ты и так всем заправлял. Свой рапорт я уже написал. Вот он.

Я ответил, что надо нам вместе доложить командиру батареи, потом построить взвод…

Майор отмахнулся:

— Ничего не надо. Иди отнеси мой рапорт и докладывай что хочешь. А я пошел. Счастливо. Держись, ты молодец.

— А вы куда?

— В управление кадров армии.

Я приперся к командиру батареи один с двумя рапортами. Первый подал молча. Он прочитал и посмотрел на меня. Я щелкнул каблуками и доложил по всей форме.

— Садитесь, — сказал комбат и стал меня инструктировать, как знакомиться с личным составом, на что и на кого обратить внимание, словно я с луны на батарею свалился, а не был на ней с первых дней ее организации.

— Есть. Есть. Выполню.

Вот и стал врио командира взвода.

На следующий день вызывает меня командир батареи и говорит:

— Приготовить первое и второе орудия к походу, взять дальномер, снаряды, санинструктора и отправиться на выполнение задания. Подробные инструкции получить у начальника штаба дивизиона.

Начальник штаба дивизиона капитан Клепахин сказал, что мне с пушками нужно прибыть в Пулково и сбить аэростат противника. Я спросил, почему не авиация, а мы должны делать это. Ведь истребителю легче добраться?

Капитан приказал мне не рассуждать. Когда я направился к дверям, он спросил, беру ли я с собой санинструктора. Я ответил, что поедет наш, с батареи.

— Отставить, — сказал капитан. — Вот она поедет.

Я обернулся. В комнате стояла девушка-санинструктор. Ее звали Мариной. Ей удивительно шла военная форма. Она вызывающе посмотрела на капитана, ответила: «Пожалуйста» — и взяла меня под руку.

— Идите! — закричал на меня капитан. — И действуйте! Если не собьете — всех под суд!

— И меня? — спросила с усмешкой Марина.

Капитан промолчал.

Черт возьми, сколько уж раз грозятся отдать под суд, расстрелять, стереть в порошок! Это понятно: когда что-нибудь не ладится, все становятся раздражительными. Я выдернул руку, а Марина снова уцепилась за меня. Глупо и смешно! А как вышли на улицу, она отпустила меня и спокойно пошла рядом.

Мы ехали на фронт по Международному проспекту. За «Электросилой» Васька Федосов застучал кулаками по крыше кабины. Мы остановились.

— Пивка бы выпить. Вон ларек.

Возле дороги стоял как ни в чем не бывало веселый голубой ларек. Возле него толпились люди и сдували с кружек пену.

Ярко светило солнце. У пива был мирный, горьковатый вкус. Напротив, через улицу, на солнышке сидела молодая женщина и укачивала на руках ребенка, подставляя его лицо осенним лучам солнца.

Мы поехали дальше и через несколько минут у Средней Рогатки попали под минометный обстрел.

— Обождать бы, — советовали бойцы. — Когда-нибудь да перестанет палить. Ишь как сыплет!