Вадим Инфантьев - После десятого класса. Под звездами балканскими

— Так его и надо наградить.

— Непременно сегодня же представлю. Да только сочинять придется. Ведь мудрые советы и ценные указания может давать только начальство, а не нижние чины, а то взыскание получу за то, что фейерверкер учит командира батареи. Вот так-то, капитан. — Снаряды проносились над головой: вздрагивала почва от их взрывов в глубине болота. Штабс-капитан нарочито небрежно заметил: — Сейчас турок добрых пару дюжин снарядов в болото высадит и успокоится. Лягушек жалко, всех разогнал. Раньше они к нам на позицию падали, а теперь только грязь летит. Но ничего не попишешь — война.

— Отлично работали ваши батарейцы, — сказал Райчо. — Как на учениях.

Штабс-капитан расхохотался:

— Как на учениях! Ха-ха! Да вы знаете, как солдаты объяснили сие, конечно, не мне, а штаб-ротмистру Крестовскому — корреспонденту «Правительственного вестника»: на учениях вся гроза, то есть начальство, — позади, а впереди — только мишени, стреляй и оглядывайся. А на войне гроза — неприятель впереди, и его можно бить, а начальство далеко позади, аж не видно.

Взглянув на часы, Николов попрощался с командиром батареи, с подпоручиком, крикнул номерам:

— Молодцы, братцы! — И отправился в город, отказавшись от провожатого. Первый же встречный казак объяснил, как найти штаб. В городе было разрушено несколько зданий, кисло пахло пожарищами.

В просторной горнице на лавке у стены, поставив сабли меж колен и положив ладони на эфесы, чинно сидели командиры казачьих полков. Дежурный адъютант взял у Николова письмо Драгомирова и, предупредив, что их превосходительства заняты, ушел в кабинет. Вскоре вернулся и углубился в бумаги на столике. Сквознячок приоткрыл дверь, и до Райчо долетел диалог, слышанный им давным-давно.

— Так ты дашь мне денег?

— Миша, помилуй, надо же жить по карману.

— Но у тебя же есть.

— А где твои?

— Поистратился. А свои ты солить будешь?

— Миша, надо же в дом, а не из дому…

Адъютант вскочил и прикрыл дверь. Полковники переглянулись и снисходительно рассмеялись. Вошел плечистый офицер в черкеске и сказал адъютанту:

— Сотник Верещагин желает явиться его превосходительству.

Адъютант тоже предложил подождать. Николов с любопытством разглядывал художника, который, видимо, успел переодеться.

Из кабинета вышел генерал-майор Скобелев и воскликнул:

— О! Александр Васильевич, отлично. Сейчас же получишь задание. Работенки хватит… — Скобелев увидел лежавшую на подоконнике плетку, схватил ее и крикнул: — Ты, Александр, своего братца видел?

— Нет еще, Михаил Дмитриевич.

— Увидишь — скажи, что я его выпорю. Рисовал на барках, по которым била батарея. Ежели его не урезонить, он завтра, чего доброго, в тыл туркам отправится со своим альбомом. Где он сейчас?

— Слышал, что в гостях у моряков, у своего однокашника лейтенанта Скрыдлова. Их катера здесь в речку зашли.

Скобелев отбросил плетку и обратился к Николову:

— Очень хорошо, что вы пришли, капитан. Господа полковые, прошу к паше.

В кабинете, не дав Николову представиться командиру дивизии, Скобелев начал бесцеремонно вертеть Райчо, хлопать по плечам и говорить торопливо, глотая слова и картавя:

— Вот вам обыкновенный нормальный человек. Можете пощупать. Не мощнее ваших казаков. А он мальчишкой ночью в этом самом месте переплыл Дунай и, как видите, жив-здоров, во плоти, как есть.

Генерал-лейтенант сокрушенно развел руками:

— То мальчишка, нагишом, а нам надо в полной боевой выкладке. И не все плавать умеют…

— Что? — воскликнул Скобелев. — Да как вам не стыдно, господа? Ведь казаки по названиям рек именуются: донские, кубанские, терские, уральские.

Командир кубанского полка полковник Кухаренко, заикаясь, произнес:

— В-ваше п-превосходительство… Н-невозможно. Все п-перетопнем.

— Нет! Ты только подумай, капитан! — закричал Скобелев и подтащил Николова к карте. — От чего они отказываются? — Он расставил руки, словно собираясь обнять весь Дунай. — Где бы ни осуществлялась переправа, она будет трудной. Турок здорово укрепился. А нам в этот момент в стороне всей дивизией переплыть Дунай и ударить во фланг или с тыла. Кавалерия у турок хилая, а тут казачья дивизия! Как мы поможем Драгомирову! Капитан, ты же в свое время рекогносцировал правый берег, есть там места для высадки конницы?

— Есть, ваше превосходительство, — ответил Райчо.

— Ну, а свою артиллерию на понтонах переправим.

Генерал-лейтенант перебил: