Георгий Черчесов - Под псевдонимом Ксанти

Жить будешь в моей комнате, вон там, — показал он на дверь в глубине площадки.

— Я буду приходить поздно ночью, камарада Дурутти, — усмехнулся Хаджумар. — Не боишься, что прерву твой сон?

— А где ты намерен проводить ночь? — резко спросил комбриг.

— Ты видел, как те стреляют? — кивнул на окно советник. — Я не хочу, чтобы твои бойцы так же мазали. Я буду учить их стрелять без промаха. Днем мятежники не позволят, придется проводить занятия ночью.

Дурутти улыбнулся — идея советника пришлась ему по душе.

— Записывай и меня в ученики, — хлопнул он ладонью по плечу Хаджумара и тоже кивнул головой на окно. — А сам, наверно, рад, что те плохо стреляют. А то бы мы с тобой разговаривали там, — показал он на небо.

Бойцы засмеялись шутке комбрига. Только советник не улыбнулся.

Катарина, не сводя глаз с Хаджумара, вздохнула:

— А он красивый.

— У тебя одно на уме, — махнул рукой Педро.

— Я хочу задать ему один вопрос, — обратился к Лине Аугусто. — Мы здесь, потому что ненавидим фашистов. Они уничтожили мою семью. А он не уехал отсюда. Зачем? Ему там плохо жилось?

— Нет, жилось хорошо, — ответил Хаджумар. — А не уехал, потому что тоже ненавижу фашизм.

— Не люблю коммунистов, — признался Гарсиа. — У вас слишком много законов. Свободному человеку и разгуляться негде. А в мире должно быть иначе. Каждый должен делать то, что ему нравится. Я требую уничтожить деньги, чтоб люди перестали гоняться за ними. Я требую уничтожить правила уличного движения. В самом деле, почему я должен ехать прямо, если я хочу повернуть налево?

— И ты едешь прямо, на красный свет, и врезаешься в машину, неся смерть людям. Ты называешь это свободой, а я насилием! — Видя, что все прислушиваются к ним, Хаджумар задал вопрос: — Вы хотите уничтожить все?

— Да! — подтвердил энергично Педро. — Не оставим от старого безмозглого мира камня на камне. Мы заново построим все!

— И культура вам не нужна? — спросил Хаджумар.

— У нас будет своя культура, — отрезал Педро.

— Нам ничего не надо от старого мира, — подтвердил и Гарсиа.

— И песни Лорки? — показал на гитару в его руках Хаджумар.

— Мне его песни очень нравятся, — растерялся Гарсиа.

— Анархия создаст свои песни! А эти уничтожим, — заявил Педро.

— Опоздал! — с горечью сказал советник. — Фашисты уже расправились с Лоркой.

— Нет! — побледнел Гарсиа.

— Они расстреляли его.

Гарсиа, поняв, что советник сказал правду, прислонил гитару к стене.

Дурутти, разложив карту на кровати, позвал:

— Эй, коммунист, подойди сюда.

Хаджумар склонился над картой, спросил:

— Где фронт?

— Везде! — широко повел руками комбриг.

— Я спрашиваю, где проходит линия фронта?

— А черт его знает! — пожал плечами Дурутти и хитро глянул на него. — Ты военный спец — ты и решай где.

— Как же вы воюете? — невольно поразился Хаджумар.

— Эй, Гарсиа! — позвал комбриг. — Скажи ему, как мы воюем.

— Откуда в нас стреляют — туда и мы, — охотно поделился опытом молодой анархист.

— Вот-вот, бьем врага, где застанем.

Хаджумар посмотрел на Дурутти.

— Где нет дисциплины, Дурутти, там нет армии. Почему ты не прогонишь Педро?

— Он анархист и ненавидит фашистов, — насупился комбриг, лицо его стало озабоченном. — В штабе мне сказали, что моя бригада должна остановить мятежников, наступающих по дороге Валенсия — Мадрид. Я встречу их артиллерией.

— Ты поставил ее в центре? — всмотрелся в карту советник.

— На войне как в шахматах — всегда укрепляй центр.

— Рельеф местности позволяет им впритык подойти к правому флангу, — прикинув ситуацию, предупредил Хаджумар.

— Чепуха! — возразил Дурутти. — Они пройдут здесь: интуиция меня не обманывает.

— Вам нужен военный советник, который восхищался бы вашей интуицией? — выпрямился Хаджумар, поняв: если не сумеет отстоять свое мнение сейчас, потом поздно будет заставить его прислушиваться к себе.

— Дурутти — очень вспыльчивый человек, — предупредительно напомнила Лина. — Он истинный испанец.

— А я тоже южанин и тоже вспыльчивый человек, — твердо заявил советник и предложил: — У меня в пистолете четыре его пули. Если фашисты ударят в центр, я одну из них пущу себе в лоб.

— Это мужской разговор, — оживился Дурутти. — Пари есть пари. А если франкисты ударят во фланг, то я должен выстрелить себе в лоб?

— Нет, — поставил свое условие Хаджумар. — Ты обязан будешь забыть о своей интуиции.

— Ха! — удивился комбриг. — Согласен! — Он протянул руку Хаджумару, тот хлопнул по ней ладонью. — Ставь артиллерию куда хочешь.