Бела Иллеш - Тисса горит

— Ладно, — сказал Андрей. — Читай. Но только тихо. Твои хозяева скоро вернутся. — И с принужденной улыбкой добавил: — Ты, верно, у них научилась играть комедию.

— Я очень рада, что мои хозяева — актеры: по крайней мере до полуночи мы одни в квартире. Итак, слушайте!

Вера читала нервно. Лицо ее раскраснелось. Когда она кончила, слово взял Андрей. Он раскритиковал проект Веры в пух и прах. Тимар проект одобрил, дополнив его несколькими практическими поправками. Видно было, что он работает на производстве. Лаци и Мартон поддержали Веру. Андрей защищал свою точку зрения, но шаг за шагом принужден был сдавать позиции. Приняли только несколько его поправок.

Было уже три часа утра, когда Тимар наконец ушел.

Утром Тимар и Лаци, совсем разбитые, садились за свой рабочий стол. Тимар то и дело протирал глаза, стараясь отогнать дремоту.

Шульц неодобрительно качал головой:

— Выпивали, что ли?

— Допустим, — согласился Тимар.

— Бооди тоже был с вами?

— Что вы, что вы!

— Чорт возьми, куда же он запропастился?

Из производственного процесса Тимар усвоил только несколько мелких деталей. Он не знал ни одного приема, кроме того, которым сам пользовался. Теперь, когда Бооди — впервые за все время пребывания Тимара на фабрике — не явился, сразу же возникло затруднение. Работу Бооди распределили между Шульцем и Лаци. Тимару, самому слабому из всех, пришлось задержать свою работу. Он стал нервничать.

— Побольше хладнокровия! — подбадривал его Шульц. — Когда что-нибудь неладно, вот тут-то и нужна выдержка. Когда все в порядке, нервничай себе на здоровье!..

После обеда ребята разгулялись и пришли в отличное настроение. Зато на старика напала хандра.

— Что за чорт! Что могло случиться с Бооди? За девками как будто не бегает. Вряд ли и заболел. Нашего брата болезнь не так-то легко сваливает с ног… Разве с ребенком что случилось?

Когда рабочий день кончился, Лаци и Тимар стрелой помчались к Вере. Пока Шульц по привычке начищал рукавом свой котелок и протирал ботинки тряпкой, которую неизменно носил в кармане, они были уже далеко.

— Господин Шульц! Дорогой господин Шульц! Я вас жду. Помогите нам!

— Что такое? Что случилось?

В первую минуту Шульц не узнал жену Бооди. Маленькая белокурая женщина, дрожа от волнения, стояла перед ним. Серые глаза ее были окаймлены темными кругами, губы посинели, из-под платка беспорядочно выбились пряди волос?

— В чем дело? Что случилось?

— Мой Иосиф… Сегодня ночью его забрали!

— Полиция?

— Офицеры. Из отряда.

— Гм…

Она судорожно сжала руку Шульца, тело ее содрогалось от плача. Шульц отвел дрожащую руку женщины.

— Идем. Не надо привлекать к себе внимания.

— Ночью забрали. Прямо из постели. Все перерыли! Били на наших глазах! Как только рассвело, я побежала в полицию, оттуда — в юридическую консультацию, потом снова в полицию… Ребенок мой, мой Густи — один дома. Лежит больной. Меня никто не хочет выслушать. Бог мой! Что с нами будет? Что с нами будет?

Лишь только стемнело, Мартон принес машину на квартиру Веры. Машина эта оказалась весьма занятной штукой. Раньше на ней печатали литографским способом. Теперь Мартон так ее приспособил, что на ней можно было работать шрифтом. Свинцовые буквы набора хранились в спичечных коробках, уложенных в двух сигарных ящиках.

— У нас, — хвастался Мартон, — все — как в государственной типографии.

— Прекрасно! Великолепно! — потирая руки, похваливал Андрей, впервые изменяя своему обычному хладнокровию.

Вера еще раз просмотрела наскоро текст. Мартон приступил к работе. Оказалось, что государственная типография оборудована все-таки лучше. В типографии Мартона некоторых букв недоставало. Но Мартон не унывал. Не хватало мелких букв — он брал большие буквы. Их оказывалось недостаточно — заменял одну букву другой, перевернув ее вверх ногами. Ничего, и так будет понятно!

— Читателям даже особое удовольствие доставит разглядывать, какой именно буквы не хватает, — утешался Мартон.

— От такого удовольствия я предпочел бы отказаться, — охлаждал энтузиазм товарища Андрей.

Около полуночи машина выбросила наконец первый отпечатанный экземпляр листовки.

— Великолепно! — радовался Мартон.

«Вот уже девятнадцать месяцев прошло с тех пор, как руководимая венгерскими господами румынская армия раздавила ослабленную предательством социал-демократов первую Венгерскую советскую республику…»