Бела Иллеш - Тисса горит

В толпе кто-то узнает Петра:

— Ковач! Товарищ Ковач!..

Рев толпы — словно грохот орудий.

Людской поток неудержимо хлынул по Главной улице к зданию партийного комитета.

Осторожно высвободившись из рук легионеров, Петр замешивается в толпу. Кулаками и локтями прокладывает себе дорогу. Кругом невообразимая давка, восторженные крики, возбужденные, сияющие лица. Заражаясь общим порывом, и Петр начинает кричать во всю силу своих легких.

Из окна партийного комитета говорит Секереш. Его руки раскинуты, словно для объятий, лицо покраснело от возбуждения. В толпе ни звука не улавливают из его речи, но все напряженно слушают и вторят ему восторженными криками.

— Пора ехать, ваше превосходительство, — сказал генералу Пари берегсасский жупан. — Без пяти пять.

Удачно миновав залитые толпой улицы и сделав большой крюк, шофер вывел машину на берегсасское шоссе.

— Прага не очень, пожалуй, обрадуется, если порядок в Мункаче и Ужгороде будет восстановлен с помощью венгерских войск, — сказал генерал, — но на чешские части надежда плоха.

— По совести говоря, венгерские солдаты мне, ваше превосходительство, куда милее чешских, — ответил берегсасский жупан. — Венгерцы сумеют навести порядок. Офицеры Хорти в этом деле толк понимают.

— Не торопитесь, полковник, не торопитесь. Венгерские части мы вправе использовать лишь в том случае, если убедимся в неспособности чешских войск справиться с волнениями. Я дам чешскому командованию двенадцать часов и…

— Этого за глаза хватит, — улыбнулся жупан. — Больше чехам и не понадобится, чтобы доказать, что они не солдаты.

В Берегсасе генерала ожидало донесение: легионеры освободили Петра Ковача. Толпа успокоилась.

— И легионеры, значит, ненадежны! — вырвалось у жупана.

Генерал прикусил губу.

— Предложение товарища Гонды неприемлемо. Если мы сейчас захватим власть, завтра же здесь будут венгерцы, а послезавтра — румыны. Пока у венгерцев с поляками нет непосредственной связи, с нашей стороны было бы глупо способствовать разрешению этого вопроса, до сих пор неразрешимого для Антанты. Если в Берегсасе, Мункаче и пограничной с Венгрией области все будет спокойно, если восстание начнется на севере, ближе к Польше, тогда чехи не допустят прихода венгерцев, и повстанцы смогут организоваться в непосредственной близости к русской Красной армии. Сейчас бои идут под Львовом. И недели не пройдет, как, по всей вероятности, мы услышим грохот пушек. Неделя — не такой уж большой срок, и дел у нас еще по горло.

Гюлай одобрительно кивал на слова военспеца. Гонда поник головой.

Из окна Секереш говорил речь.

В толпе ни звука не улавливали из его речи, но все же вторили его словам восторженными криками.

Под вечер рабочие собирались в обратный путь. По распоряжению жупана начальник станции нарядил специальный поезд из пятидесяти теплушек. В Свальяву поезд прибыл в полночь. Под утро даже поленцы были уже в постели.

До деревни известие об аресте Петра и о событиях в Свальяве дошло лишь на следующий день. Во всех имениях сразу же забастовали все рабочие. К забастовке относились настолько серьезно, что даже скот кормить перестали. В некоторых местностях работу возобновили только на третий, на четвертый день.

Наташи среди возвратившихся не было.

Под Карпатами ее больше не видели и ничего о ней не слыхали. Ее одежду, оставшуюся у Тимко, неделю спустя забрала полиция и отослала в Берегсас.

На следующий день после выступления Мария Рожош приехала в Свальяву. Явилась прямо на дом к Тимко.

Петр испугался. Он любил Марию, ценил ее, но все же… Что эта ночь после митинга в Мункаче приведет к таким последствиям, он никак не ждал… Мария совсем иначе одевалась, чем женщины в Свальяве, иначе говорила, иначе двигалась. Все знали, что она сестра Ивана Рожоша. Что подумают люди, если он в эти решающие дни будет тратить столь ценное время на дела с бабами?.. Он с тревогой глядел людям в глаза, поминутно ожидая упрека.

Свальявцы успели в несколько дней очень полюбить Марию. Им еще не случалось видеть женщину, которая бы так много знала и так же, как и Петр, с утра до ночи работала для народного дела.

С Ольгой Мария подружилась в первый же день.

«В Варшавском районе наши войска овладели 13 августа гор. Радимином, взяв триста пленных и разные трофеи, и ведут бой на фронте Радимин — Окунев — ст. Демба, что в 22 верстах восточнее Варшавы».