Бела Иллеш - Тисса горит

Бежит, бежит, бежит…

Чутьем выбирается на шоссейную дорогу. От усталости у него пересохло в горле. Присаживается на камень отдохнуть. Запихивает в карман фуражку. Ветер треплет черную густую копну его волос.

Слева подъезжают телеги.

На первой сидит возчик, лошади остальных идут по следам первой.

Лицо возчика кажется Варге знакомым.

«Где я его, чорт побери, встречал? — спрашивает себя Варга. — Все эти русинские мужики схожи между собой, как яйца. Никто из них никогда не моется, и каждый собирается всех убить».

Он не произнес этих слов вслух, но даже от одной мысли его охватывает раскаяние. Он краснеет от стыда за себя.

«Ну, и подлец же ты! — начинает он корить себя. — Простите меня, милые, дорогие товарищи… Ей-ей, я это не всерьез подумал…»

— Здорово! — обращается он к возчику.

Лошади идут шагом. Варга идет рядом с первой телегой. Несколько слов о погоде, а затем он сразу же приступает к делу.

— Ну, земляк, а как у вас получилось с раздачей земли?

Возчик во все глаза глядит на него.

— С раздачей земли?.. Чехи земли не раздают.

— А почему же нет? — спрашивает Варга.

— Гм…

Возчик на несколько минут задумывается, а затем говорит:

— Как видно на примере русских, даже и эту задачу буржуазно-демократической революции в состоянии осуществить только пролетарская революция.

Варга от неожиданности даже подпрыгнул. За волосы он уже не хватается — и без того уже ясно, что он спятил с ума.

— С чего это вы вдруг запрыгали, товарищ Варга? — спрашивает возчик.

— Что-о?.. Что вы сказали?

Варге не хватает воздуха.

— Я сказал, что это с вами приключилось, товарищ Варга, что вы вдруг запрыгали на шоссе?

— Да откуда же вы меня знаете, земляк?

— А как мне, чорт побери, вас не знать? Неужто вы меня не узнали? Я же — Лаката. В Полене виделись, у Гонды.

— Ну конечно, конечно… — облегченно вздыхает Варга.

«Не сошел с ума», добавляет он про себя.

— Подсаживайтесь, товарищ Варга. Только не на брезент, а сюда, на козлы, рядом со мной.

— А как это вы превратились в мужика, товарищ Лаката?

— Какой же я мужик? Я на партийной работе. Служу кучером в охотничьем замке у господ Анталфи и Гартмана.

— Это вы называете партийной работой? Ничего не понимаю…

Лаката вместо ответа приподнимает брезент. Под брезентом — сено. А в сене — ручные гранаты.

Господин Гартман нервно ходит взад и вперед по огромному валу. Чучело медведя у входа в изумлении глядит на его кричащий фиолетовый галстук. По стенам оленьи рога. В углу чучело кабанихи, кормящей поросят. От медведя до кабаньей группы тридцать семь шагов. Гартман раз двадцать уже отмерил это расстояние и не меньше ста раз ударял себя по лбу.

— Чорт бы побрал этого идиота Вейса!

Раскрывается тяжелая дубовая дверь и входит Анталфи. На нем зеленый охотничий костюм в обтяжку, за плечом двухстволка.

— Семьдесят второй транспорт прибыл благополучно, — докладывает он.

— Рано или поздно мы влипнем, — вздыхает Гартман. — В первый и последний раз делаю дело с оружием…

— Это вы в первый раз делаете дело с оружием? — удивленно вскидывает брови Анталфи.

— Да, так — впервые. До сих пор я торговал только накладными и квитанциями. То было чистое дело, а это… Тут я словно сплю на пулеметах и причесываюсь ручными гранатами. Вейсу легко распоряжаться из Вены! Сам посидел бы здесь…

— Ну, не даром же вы получаете две тысячи процентов прибыли!.. Впрочем, скажу вам то же, что и всегда: нет ни малейших оснований для беспокойства. Вы прекрасно знаете, что здесь всякий мало-мальски влиятельный человек заинтересован в этом деле — либо как участник, либо как перевозчик, либо как покупатель, либо… словом, все заинтересованы. А что касается пулеметов, то вам хорошо известно, что из этих пулеметов не так-то легко выстрелить. И при этом, не забывайте: две тысячи процентов!

Гартман молчит. Его губы расплываются в довольной улыбке.

— Мои дела идут блестяще, — продолжает Анталфи. — Сегодня я еду с генералом на охоту. Вам нужно будет последить за упаковкой — сегодня опять отправляем пять ящиков украинцам. В нижнем ряду — венские винтовки, сверху — французские. Два ящика идут галицийским большевикам — туда мы кладем исключительно настоящие. Польская жандармерия получит двенадцать венских пулеметов.

— Ну, знаете, Анталфи, это несправедливо, — качает головой Гартман. — Солидный деловой человек обязан быть одинаково честен со всеми покупателями. Все заказчики платят нам хорошие деньги и все они вправе требовать… Я продолжаю настаивать на том, чтобы распределять и хорошее и негодное оружие равномерно между всеми покупателями.