Ион Чобану - Мосты

— Ну, хватит ржать! Вынимай деньги!

Я извлек деньги и положил пачку наземь. Один из грабителей стал возле нее, ждал, пока я выложу все, до последней бумажки. Другой обыскивал подводу. Обложил меня матом: зачем, дескать, понадобилась мне в дорогу секира? Зарубить кого-нибудь собирался? Я опять рассмеялся. Тот взял дедушкин топор. И маленький бочонок, на несколько ведер. Он был еще наполовину полон. Так принято у кодрян. Чтобы не тревожить в дороге большую бочку, не возмущать вино, всегда запасается бочонком ведра на три. Из него расплачивается за овес для коней, за прокорм. И сам же греется в дороге стаканом вина. Ведь и он живая душа. Теперь мне осталось только поцеловать днище бочонка! Довольные грабители посмеивались, взбалтывали:

— Что там, вино или смывка?

— Вино. Что, не видите?

Хлеб и кусок колбасы тоже отняли. Я смолчал, хотя с утра маковой росинки во рту не было. Когда я увидел, что хотят забрать и упряжь, стало не до смеха. Кинулся к цыгану и вырвал у него из рук вожжи.

— А я на чем домой доберусь?

— Ха-ха-ха! — развеселилась компания.

Цыган не смеялся. Ему не на шутку понравилась моя упряжь.

— Отдай ему вожжи.

— Гица? Могылдя?!

— Да. Не ждал, товарищ директор?

Он наклонился, поднял деньги. Весь черный, он походил на ворона, и хищные пальцы были как черные когти.

Степная двуколка ждала их за овчарней. Сели в нее и погнали коней. Цыган верхом скакал сзади. Я остался сзади. Я остался один. Размышлял о случившемся, запрягал лошадей.

Вот это наторговал!

Голодный, как собака. Без копейки денег. Впереди сорок километров пути. Ни тебе маленького бочонка. Ни дедушкиного топора.

В голове завывал ветер. Что скажу родителям? Ограбили. Как? Среди бела дня? Да, среди бела дня. Почему же не держался за другими подводами? Так получилось… А дед орет на все село: «Где мой топор?!»

Времени много: можно обмозговать. На голодный желудок голова живо работает. Черт побери! Я даже не знаю, сколько денег у меня утащили.

Да, чему бывать, того не миновать. Получился из меня торговец, как из отца поп!

Удивительно — дома никто меня не стал укорять. Отец махнул рукой:

— Что ж, вот и ты попробовал…

— Побей их бог… Чтоб им поперек горла стал наш кусочек! проклинала их мать.

Дедушка вздыхал:

— Да, беш-майор… оставил ты меня без топора! Везет тебе в торговле, как Лейбе… Дал ему отец сто карбованцев — начинай дело. Поехал он, купил кроликов и голубятню… Увидев такое дело, приобрел ему старый хрыч немного землицы. Гни спину на табаке, ежели голова не работает… как у других евреев! Тебе, пожалуй, тоже к земле вернуться надо. Землица — она всякому сгодится: и такому, и сякому!..

Я бы вернулся в школу. Хоть простым учителем. Но никто меня не приглашал. А самому на поклон идти не хотелось.

В один прекрасный день все же настигла меня телефонограмма: срочно прибыть в райком комсомола.

Меня не забыли! Вероятно, ждет изрядная головомойка. И, как говорит товарищ Синица, первый секретарь комсомола, стружку с меня снимут, не без этого!.. Секретарь комсомольской организации, директор школы и — начал торговать вином. Позор! Позор!..

Воображение всегда рисовало мне самые ужасные картины. И когда я все же выпутывался из затруднений, про запас оставалась нечаянная радость. Слава богу, все кончилось лучше, чем я ожидал!

Дело приняло, однако, нежелательный оборот. Во главе стола сидел товарищ Синица, человек с добрым лицом и отзывчивым сердцем. А вокруг стола ходил, потирая подбородок, Алексей Иосифович. Оглядывал меня с головы до ног, повторяя:

— М-да, м-да…

Бормотал в кулак, а его прищуренно-раскосые глаза обжигали меня, как горящие свечи.

— Что же с тобой делать, Фрунзэ?

— Откуда я знаю?

— Ты брось это свое мужицкое… Не притворяйся наивным.

Губы Алексея Иосифовича сделались тонкими, как лезвия. Это был не тот Шеремет, который, обняв меня за плечи, вел в парткабинет, где мы всю ночь читали «Тайную войну против Советской России».

— Передадим на тебя дело в суд — перестанешь пожимать плечами. Комсомольский билет носит в кармане! Пример для молодежи!

— Если бы наши бойцы отступали перед малейшим препятствием, где бы они теперь были?! — зло уставился на меня и товарищ Синица. — Мы тут обменялись мнениями… Хотели тебя взять вторым секретарем райкома комсомола. И вот, учудил!

Меня бросало то в жар, то в холод. На этот раз мне попало гораздо больше, чем я запланировал дома. Да, домашняя прикидка не совпала с городской расплатой. Словно на наковальне, меня поворачивали с боку на бок.