Сергей Довлатов - Иностранка

Он ел зефир, пил кофе и любовался Марусиными ногами. Полы ее халата волнующе разлетались. Две верхние пуговки ночной сорочки были расстегнуты.

Зарецкий поинтересовался:

– Чем изволите зарабатывать на пропитание?

– Я еще не работаю, – ответила Маруся.

– А чем, ежели не секрет, планируете заниматься в будущем?

– Не знаю. Я вообще-то музработник.

– С вашими данными я бы подумал о Голливуде.

– Там своих хватает. А главное – им уж больно тощие нужны.

– Я поговорю с друзьями, – обещал Зарецкий.

Потом он сказал:

– У меня к вам дело. Я заканчиваю работу над книгой "Секс при тоталитаризме". В этой связи мной опрошено более четырехсот женщин. Их возраст колеблется от шестнадцати до пятидесяти семи лет. Данные обработаны и приведены в систему. Короче – я буду задавать вопросы. Отвечайте просто и без ложной застенчивости. Думаю, вы понимаете, что это – сугубо научное исследование. Мещанские предрассудки здесь неуместны. Садитесь.

Зарецкий вытащил портфель. Достал оттуда магнитофон, блокнот и авторучку. Корпус магнитофона был перетянут изоляционной лентой.

– Внимание, – сказал Зарецкий, – начали. Он скороговоркой произнес в микрофон:

– Объект четыреста тридцать девять. Шестнадцатое апреля восемьдесят пятого года. ФорестХиллс, Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки. Беседу ведет Натан Зарецкий.

И дальше, повернувшись к Марусе:

– Сколько вам лет?

– Тридцать четыре.

– Замужем?

– В разводе.

– Имели половые сношения до брака9

– До брака?

– Иными словами – когда подверглись дефлорации?

– Чему?

– Когда потеряли невинность?

– А-а… Мне послышалось – декларация…

Маруся слегка раскраснелась. Зарецкий внушал ей страх и уважение. Вдруг он сочтет ее мещанкой?

– Не помню, – сказала Маруся.

– Что – не помню?

– До или после. Скорее все-таки – до.

– До или после чего?

– Вы спросили – до или после замужества.

– Так до или после?

– Мне кажется – до.

– До или после венгерских событий?

– Что значит – венгерские события?

– Доили после разоблачения культа личности?

– Вроде бы после.

– Точнее?

– После.

– Хорошо. Вы занимаетесь мастурбацией?

– Раз в месяц, как положено.

– Что – как положено?

– Ну, это… Женские дела…

– Я спрашиваю о мастурбации.

– О, Господи! – сказала Маруся.

Что-то мешало ей остановить или даже выпроводить Зарецкого. Что-то заставляло ее смущенно бормотать:

– Не знаю… Может быть… Пожалуй . С нарастающим воодушевлением Зарецкий говорил:

– Отбросить ложный стыд! Забыть о ханжеской морали! Человеческая плоть священна! Советская власть лишает человека естественных радостей! Климакс при тоталитаризме наступает значительно раньше, чем в демократических странах!..

Маруся кивала:

– Еще бы…

Зарецкий вдруг совсем преобразился. Начал как-то странно шевелить плечами, обтянутыми лиловой бобочкой. Вдруг перешел на звучный шепот. Задыхаясь, говорил:

– О, Маша! Ты – как сама Россия! Оскверненная монголами, изнасилованная большевиками, ты чудом сохранила девственность!.. О, пусти меня в свою зеленую долину!

Зарецкий двинулся вперед. От его кримпленовых штанов летели искры. Глаза сверкали наподобие хирургических юпитеров. Магнитофон затих, тихонько щелкнув.

– О, дай мне власть, – шептал Зарецкий, – и я тебя прославлю!

Маруся на секунду задумалась. Пользы от этого болтливого старика – немного. Радости – еще меньше. К тому же надо спешить за ребенком.

Зарецкий положил ей руки на талию. Это напоминало приглашение к старомодному бальному танцу.

Маруся отступила. Ученый человек, и так себя ведет. А главное, пора идти за Левой…

Зарецкий был опытным ловеласом. Его тактические приемы заключались в следующем. Первое – засидеться до глубокой ночи. Обнаружить, что авто– бусы не ходят. Брать такси – дороговато… Далее – "Разрешите мне посидеть в этом кресле?" Или – "Можно я лягу рядом чисто по-товарищески?.." Затем он начинал дрожать и вскрикивать. Оттолкнуть его в подобных случаях у женщин не хватало духа. Неудовлетворенная страсть могла обернуться психическим расстройством. И более того – разрывом сердца.

Зарецкий плакал и скандалил. Угрожал и требовал. Он клялся женщинам в любви. К тому же предлагал им заняться совместной научной работой. Порой ему уступали даже самые несговорчивые.

Так бывало ночью. В свете дня приемы часто оказывались недействительными.

Маруся сказала.