Антонина Коптяева - Том 6. На Урале-реке - роман. По следам Ермака - очерк

— Однако они за Советскую власть, — осторожно, будто пробуя ногой тонкую корку льда, вступил в разговор Ефим Наследов.

— Стремятся к одному — утвердить свое влияние в Советах, — возразил Александр Коростелев. — Но если они получат в них большинство, то Советы только тем и будут отличаться от Думы, что заседать в них станут не сами господа, а их ставленники. Вот и получится под видом демократии сплошной обман трудового народа.

— Понял? — опять зашептал Гераська, обвив руками тощие, но сильные плечи дружка и встряхивая его. — Я маленько начинаю разбираться. Ведь в самделе чепуха получится, ежели буржуи и Советскую власть присвоят. Юров и Зарывнов портрет Николая таскали на молебны? Таскали. А теперь заместо него управлять возьмутся? Значит, мельницы, заводы при них останутся? А нам чего? — Гераська вскинул патлатую голову, но вдруг присмирел, задумался: — Может, это… революция-то понарошку? Только разговорчики? Жандармы-то, как и раньше, ходют… Ведь царь!.. Может, сидит еще на троне. Сколько силы надо, чтобы спихнуть его! У него слуг было — тысячи да войска, поди, миллиенов пять…

— Было, да сплыло. Солдаты теперь тоже против него, раз воевать не хотят. Чего им царь: генералов и то не слушаются. Я хотел…

Что он хотел, Пашка не успел сказать: вернулись хозяйки — тетка Палага с двумя полуштофами, Наследиха с мисками огурцов и квашеной капусты, — и сразу у печи поднялась суматоха.

— Куда ты смотрела, растяпа? — набросилась Наследиха на Фросю. — Ведь наказывали тебе: жар от загнетки отгрести, как зарумянятся, заслонку приоткрыть.

Тетка Палага стучала ножом по обгоревшим кругликам, пробовала отскрести с них пригар, махала отымалкой и чуть не плакала. Глядя на нее, надули губы и заревели девчонки: светленькая Кланька по-младенчески звонко, заливчато, цыгановатая, трехлетняя Антонида — басом.

— Чем твоя головушка бедовая занята? — Наследила дернула за косу растерявшуюся Фросю. — Али заснула? Неужто дым да чад глаза не ели?

— Дыму здесь и до того было полно, — попробовала защититься Фрося.

— Полно… — Тетка Палага оглянулась — лица мужчин были едва видны в сизом тумане. — Тоже хороши! — напустилась она на своего политика, подошедшего унять дочерей. — Круглики аж обуглились — никто и не расчухал.

— Экая досада! — дружно вздохнули за столом.

— Наше дело кипело, да на льду пригорело!

— Коли пригорело — не беда.

— Кабы так, а то ведь куснуть нечего.

Оказывается, взрослые тоже ждали кругликов… Но разве можно было сравнить их досаду с огорчением Пашки? Такое готовили угощение, а получилось как в прибаутке: по усам текло, да в рот не попало. И когда Левашов шутливо сказал, что «Фрося, видно, влюбилась», Пашка, не подумав, брякнул:

— Еще бы не влюбилась! Этот казачий офицеришка чуть не умыкнул ее в Форштадте.

Возможно, никто не придал бы значения словам мальчика, но Фрося, и без того расстроенная, испуганно ахнула и, боясь расплакаться, бросилась к двери.

— Погоди! — властный окрик Ефима Наследова словно заморозил ее у порога. Держась за дверную ручку, она обернулась и так умоляюще посмотрела на отца, что всем в землянке стало неловко. — Ты слышала, что он сказал? Правда это? — сурово спросил Ефим, подходя к Фросе.

— Эх ты, трепач! — укорил приятеля Гераська.

— Встречалась ты с казачьим офицером? — будто срывая на дочери свое раздражение от беспомощности в спорах с товарищами, допытывался Наследов.

— Полно, отец, при людях срамить девушку! Мало ли что парнишка может сболтнуть! — заступилась мать.

— Молчи ты!.. Отвечай, Ефросинья!

— Да я… — Фрося сжала ладонями запылавшие щеки, собираясь с мыслями: в самом деле, отчего она так испугалась? — Я ему только и сказала, что мне его тулуп не нужен.

— А он тебе и тулуп предлагал?

— Господи, ведь я не одна там была! Пашка, ну чего ты молчишь? Скажи бате, что я с Костей стояла. Они, казаки, просто набивались с разговорами.

— Зачем же переполох устраивать? Вскинулась — побежала! Вот шельмец Пашка, это он тебе за круглики выдал. Но шутки шутками, а только я вот при товарищах говорю: вздумаешь с офицером путаться — уходи совсем. Дочерью тебя считать не стану. Учти: у нас с казаками старые счеты еще не закончены.

Фрося, ничего не ответив, выскочила за дверь, а рабочие выпили по стопке и взялись таскать из мисок нарезанные огурцы и капусту.

— Был этот Николашка ни богу свечка, ни черту кочерга, потому и круглики сгорели: поминок даже не заслужил.