— Я ждал вашего приезда. Есть новости. К сожалению, не из приятных. Садитесь вот сюда, поближе, и дайте на вас хорошенько поглядеть. Разговор у нас будет долгий. Чаю хотите? Только без сахара.
— Не откажусь. Я ведь прямо с прииска, Петр Васильевич.
— И я вчера приехал. Был на Коммунаре. Рассказывайте, как там у вас? Все собираюсь побывать, да не приходится.
— Побывать вам надо. К другим ездите, а к нам не заглянете. У меня тяжелое положение, пишу сюда, прошу помощи, а вместо нее получаю бумажки. Потом даже бумажки посылать перестали. Являюсь в Златогорск, прямо скажу, с намерением поругаться с Иноземцевым, а мне говорят: он уехал. Объясните же, Петр Васильевич, что происходит.
— Происходит самая простая вещь, дорогой Александр Васильевич. Мы еще не кончили делать революцию. У нас много врагов, и они как могут и где могут вредят нам, срывают работы, ведут тайные переговоры с иностранными державами, надеются с их помощью вернуть старые порядки. Вот одним из таких замаскированных врагов и был управляющий трестом «Уралзолото» Иноземцев.
— Крупный специалист, — невесело усмехнулся Майский, намекая на давний разговор.
— Да, — устало подтвердил комиссар. — Он, действительно, специалист и не только по золотой промышленности, но и по организации саботажей и вредительства на приисках. Все ваши беды тоже от него шли. Теперь с этим кончено. Иноземцев арестован. Но… остались другие иноземцевы, еще не распознанные и потому вдвойне опасные. Потянули за ниточку и клубок далеко покатился. Бдительность, дорогой мой, и еще раз бдительность. Не забывайте об этом.
Принесли чай. Александр Васильевич взял стакан и, грея об него озябшие пальцы, стал пить и рассказывать о делах на прииске Новом. Земцов слушал не перебивая. Время от времени он делал пометки в большом блокноте. Когда Майский кончил, Петр Васильевич сказал:
— Ну, вот что, директор, многого вам сейчас дать не можем, потому что взять негде. Вы у нас не один, другим тоже надо. Рады бы всем помочь, да не получается. Специалистов, сами знаете, не хватает. Воспитывайте их у себя, учите. На коммунистов опирайтесь, на комсомольцев, молодежь учите, ей жить дальше… Часть оборудования и материалов получите, остальное изыскивайте на месте. С продовольствием тоже плохо. Надо организовать заготовку рыбы, дичи, ягод, грибов, сена. Тайга богата, умейте пользоваться ее дарами, но разумно, с расчетом, как хорошие хозяева. Женсовет у вас есть? Нет? Плохо. Проведите с женщинами собрание, изберите активисток в женсовет, и он вам во многом поможет. Женщины, это, брат, сила, — улыбнулся Земцов. — Большая сила. А теперь пойдемте к Громову — он работает вместо Иноземцева, с ним и решим остальные вопросы.
Комиссар встал, одернул много раз стиранную гимнастерку, расправил большими пальцами складки под ремнем.
— На прииск Новый я поеду вместе с вами. Надо же выполнять обещание.
Вечерело. Плетнев сидел на крылечке, попыхивая трубкой и отгоняя дымом бессовестных комаров. Он только вчера приехал из разведочного отряда Виноградова, чтобы передать Майскому первые данные о сделанной работе и взять на прииске кое-что из продуктов и снаряжения. Директора на прииске не оказалось: он уехал в Златогорск, и ждали его дня через два-три.
Охотник слушал, как шумят в тайге деревья, как перекликаются потревоженные кем-то птицы. Вдруг скрипнула калитка. Сгорбленный человек с посошком в руке шагнул во двор. Вьюга бросилась навстречу, но с полдороги вернулась и улеглась на прежнем месте.
— Вот где ты проживаешь, племянничек дорогой, — заговорил поздний гость, подходя ближе. — Далеконько забрался, далеконько. Не вдруг и сыщешь.
Никита посмотрел на странника. В сгорбленном тощем старике с котомкой за спиной, одетом в какой-то серый балахон, туго затянутый опояской, едва узнал родного дядю.
— Степан Дорофеич! — вскрикнул удивленно и радостно и проворно шагнул навстречу. Они обнялись, трижды поцеловались и долго стояли, положив друг другу руки на плечи, оба взволнованные.
— Веди в избу, Никитушка, — сказал Ваганов, смахивая слезинки с красных подслеповатых глаз. — Там и поговорим.
— Пойдем, Степан Дорофеич, пойдем.
Пока таежник раздувал угли в печи и собирал ужин, дядя, сбросив котомку и балахон, ходил по комнате, засунув руки в карманы широченных штанов, рассматривал скромное убранство комнаты, занимаемой двумя хозяевами прииска, качал головой.
Читать дальше