Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

Дни и ночи дует холодный ветер, сметая со склонов гор в узкие долины остатки снега. Безлюдно в алтайской тайге. Раскинув над землей могучие ветви, стоят молчаливые лиственницы. Выше тянутся заросли кедрача, за ними на самой границе леса видны уродливые деревца карликовой березы, стелющийся по земле мелкий кустарник, камни, покрытые лишайником и ледники. По Чуйскому тракту двигался отряд Сергея Фирсова, держа путь в Монголию, спасаясь от натиска Красной Армии.

Всадники приближались к границе. Вот и пограничный столб. Впереди лежала чужая земля.

Фирсов остановил лошадь.

— Ведерников!

Из рядов выехал Поликарп.

— В фляжке вино осталось?

— Так точно. Добыл в Онгудае!

— Передай сюда.

Казак отстегнул фляжку и подал ее Сергею.

— Езжайте. Я вас догоню, — сунув ее в широкий карман борчатки, Фирсов отъехал в сторону, наблюдая движение отряда.

Когда последний всадник скрылся за выступом большого камня, Сергей подъехал к пограничному столбу, слез с коня, достал фляжку и выпил до дна.

«Все потеряно: любовь и родина! — прошептал он и откинул голову. — Что ж, такова судьба. От меня люди горе видели и сами лаской не дарили». Жестокое властное лицо его передернулось. Сергей долго стоял неподвижно, глядя на горы, за которыми лежало Зауралье, где был Марамыш. Вынув из кобуры револьвер, поднес к виску. Раздался короткий выстрел.

Летом из Монголии вернулся в свою станицу Поликарп Ведерников. К отцовскому дому он пришел огородами. Забравшись в пустой пригон, долго осматривал широкий с просторными навесами двор. Посторонних не было. Крадучись, вылез из укрытия и, пробираясь с оглядкой возле амбаров, торопливо поднялся на крыльцо. Через час, одетый в свежую парусиновую рубаху, на плечах которой ярко блестели позолоченные пуговицы от погон, Поликарп неторопливо рассказывал отцу:

— Еще до отхода в Монголию в нашей сотне начался разброд. Состоятельные казаки тянули за границу, голытьба домой. В Алтайских горах от сотни осталась только половина людей, остальные утекли. А тут, как на грех, наш командир застрелился. Помнишь Сергея Фирсова?

— А как же! Накануне отхода ночевал у меня. Как он попал в начальники?

— Умеешь шашкой владеть да зол на Советскую власть — значит командуй! — гость захрустел соленым огурцом.

— А рядовые казаки разве пообмякли? — Сила испытующе посмотрел на сына.

— Как тебе сказать… — Поликарп вытер рукавом рубахи вспотевший лоб. — Одни сразу повернули коней к дому, другие побоялись красных, ударились за границу вместе с зажиточными станишниками. Пугали шибко, будто большевики расстреливают всех казаков.

— Ишь ты! — удивился старый вахмистр. — Убивать не убивают, прижимать стали крепко! У меня из амбаров весь хлеб выгребли. Ладно припрятал маленько.

— Много припрятал? — по-хозяйски опросил Поликарп и налил себе второй стакан.

— Да как тебе сказать? — Сила повел глазами по потолку: — Мешков сорок. Вот только боюсь, как бы вода к яме не подошла. В низком месте вырыта. Съездил бы посмотреть. Отдохнешь денька два, прогуляемся в степь. Как у тебя с документами? — спросил он Поликарпа.

— Придется явиться в исполком, — воздохнул тот. — Кто там теперь верховодит?

— Васька Шемет, вредный для нашего брата!

— Лупан жив?

— Скрипучее дерево долго на корню стоит… Недавно сноха гостить приезжала.

— Устинья? — Поликарп подался вперед.

— Замуж, говорят, вышла. — Сила отвел глаза в сторону.

— За кого?

— За главного партийного человека в Марамыше, Русакова. Помнишь, которого я имал в Уйском?

Поликарп отодвинул бутылку, поднялся на ноги и, заложив руку за спину, остановился перед отцом.

— Весточка, — криво усмехнулся он, — нечего сказать, веселая…

Старый вахмистр исподлобья посмотрел на сына.

— На кой она тебе ляд сдалась? Что, не найдешь лучше, что ли? В Прорывной я тебе девку приглядел, дочь старшего урядника Солдатенкова Абрама. Хозяйство не малое, сыновей нет и из себя статна! Иди лучше отдыхай, там тебе мать постель приготовила, — кивнул он головой на маленькую горенку.

Утром Сила сказал сыну:

— Забыл тебе вчера сказать. Наши-то управители отдали спорные покосы донковцам. После петровки ездил туда, глядел: стогов двадцать поставлено. Сено доброе, убрали сухим. Да и стога-то стоят друг от друга близко. В этих Донках товарищество по совместной обработке земли организовано. Надо бы на первых порах пособить им… — старый Ведерников пытливо посмотрел на Поликарпа.