Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая

Федот беспокойно топтался на месте и, наконец, не выдержав, заявил:

— Тороплюсь, Герасим, — и, посмотрев вслед передним тачанкам, протянул руку бобылю. — Мы с тобой еще увидимся, я скоро вернусь в Марамыш! — матрос направился к своей тачанке. — А этого расстригу постарайся поймать, — крикнул он уже на ходу и, тронув за плечо ездового, произнес:

— Трогай!

Ераско решил, что искать Никодима в городе бесполезно и торопливо отправился к опушке бора, где виднелись крытые соломой сараи.

Приближался вечер, тихий и ласковый, какие бывают в Зауралье. В воздухе носились мельчайшие паутинки и, оседая на траве, нанизывали серебряную нить на ее увядший, но красивый ковер.

Ераско заглянул в несколько построек. Последний сарай был наполнен длинными рядами сырца [9] Сырец — готовый в формах сырой кирпич, складываемый для просушки. . Крадучись между ними, Ераско заметил в углу спящего человека.

— Он самый! — на цыпочках проскользнул к мирно храпевшему беглецу и гаркнул, щелкнув затвором винтовки.

— Встать!

Никодим, поджав под себя ноги, зевнул.

— Встать, гидра!

Расстрига неохотно поднялся с земли и угрюмо посмотрел на вооруженного человека:

— Что тебе?

— Руки вверх! — Ераско сдвинул белесые брови, свирепо посмотрел здоровым глазом. — Два шага назад! — Никодим попятился.

Поднятые руки Елеонского были наравне с верхними краями сырца.

В голове бобыля промелькнула мысль: «Как бы не стукнул кирпичом, надо заставить пятиться к выходу, там как раз яма».

Направив дуло винтовки на Никодима, он грозно крикнул:

— Три шага назад! — тот попятился. — Два шага назад!

Расстрига, не замечая опасности, стоял на отвесном краю глубокой ямы, из которой когда-то брали глину. Яма была глубокой и по своей форме напоминала колодец. Вылезть из нее можно было лишь с приставной лестницей.

— Рак я тебе, что ли, — не опуская рук, сердито пробурчал Никодим.

— Шаг назад! — яростно выкрикнул Ераско и прицелился в расстригу.

Вдруг Елеонский рванул дуло винтовки, но, оступившись, рухнул. Бобыль припал к краю, вглядываясь в глубину ямы на лежавшего неподвижно расстригу, а главное, на винтовку, которую тот увлек с собой.

«Как ее выручить? Вот оказия. В магазинной коробке три патрона, четвертый загнал в ствол! — Ераско отполз от ямы, задумался: «Найти Батурина?.. Нет, не годится, Епифану теперь не до меня». Да и где его найдешь? Матрос с пулеметами, наверное, далеко, на Тургайской дороге… как же быть?» А из ямы послышалось кряхтенье. Бобыль осторожно заглянул вниз. Вытянув ноги, прислонившись к одной из стенок, сидел Никодим. Ощупывая голову, он поднял глаза кверху, и, увидев своего преследователя, произнес слабо:

— Дай попить.

— А с винтовкой как?

— Принесешь воды — получишь оружие, — махнул рукой Никодим.

Ераско сбегал к ближнему колодцу и, зачерпнув в бадейку воды, спустил ее на веревке к расстриге. Елеонский пил долго, с перерывами. Сделав вид, что привязывает к бадейке винтовку, Никодим крикнул:

— Тяни!

Бобыль доверчиво нагнул голову. Расстрига нажал на спуск. Раздался выстрел. Почувствовав сильный ожог возле уха, бобыль отпрянул из ямы.

— Я тебе воды, а ты мне пулю. Вот она — контра-то какая! — точно обращаясь к невидимому слушателю, заговорил Ераско и, ощупав ухо, поспешно зашагал к городу. Через час он вернулся с двумя красноармейцами.

Никодим не хотел выходить из ямы, но только когда ему пригрозили гранатой, неохотно поднялся по веревке на поверхность.

Поздней осенью белогвардейские части, откатываясь от Зауральска, укрепились на правом берегу Тобола. После сильных дождей дороги в низинах превратились в сплошные болота, лошади с трудом вытаскивали ноги из холодной хлюпкой грязи.

Полк, в котором служил Сергей, был расположен недалеко от Зауральска. Казачьи станицы кривой линией уходили в степь. Артиллерийская стрельба не утихала ни днем ни ночью. Цепляясь за водный рубеж, колчаковцы делали отчаянные попытки задержать наступление Красной Армии. Бои шли с переменным успехом несколько дней подряд. Сильная огневая защита белогвардейцев сковывала наступательные действия отдельных частей 29-ой дивизии, мешала форсировать реку. Нужно было нащупать слабые места противника и ударить по ним с тыла. Конная разведка 269-го полка темной ночью перешла Тобол и углубилась в тыл беляков.

Смутные очертания берега остались далеко позади. Перед разведчиками лежала степь, казалось, спокойная, равнодушная ко всему, что происходит в ней.