Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Одиночество

Антонов, узнав об этом, взвыл от злобы и досады.

И снова нашли красные следы Антонова. Отыскали его в Рамзинских болотах, все в том же заколдованном месте, по кругу которого бродил Антонов.

Полторы тысячи человек — все, что осталось от мятежа, — усталые, равнодушные к своей судьбе, сидели в те дни с ним в лесах.

Антонов собрал командиров. Картина была ясна: либо погибать, либо пробиваться на юг, уходить за рубежи страны.

Сумрачные и суровые командиры молчали.

О настроениях мужиков Антонов не спрашивал: он знал, что делается в селах и деревнях, видел, как жадно бросаются люди к сохам и плугам, как встают задолго до солнца, словно боятся, что снова отнимут у них мирный труд и снова с тоской надо будет глядеть на унылые, сиротливые поля, прятаться, высматривать в оконце: чьи приехали — свои, чужие.

Народ работал под охраной вооруженных красноармейцев. Часто бойцы снимали шинели и, поплевав на ладони, брались за ручки плуга так же уверенно, как за рукоятки пулеметов.

Знал Антонов, что в каждой избе читают закон о продналоге, что каждое честное крестьянское сердце радуется переменам, по пальцам считают мужики, сколько с кого придется; и выходит, что придется отдавать государству в два раза меньше, чем сдавали в разверстку, что с хлебом, оставшимся в закромах, можно делать, что хочешь: продать его или съесть.

Зло смотрели мужики на Антонова, когда проходил он по селам, мрачно сжимали кулаки, когда выгребали антоновцы овес, забирали лошадей и убивали за противоречивое слово, за ненавидящий взгляд.

А девки пели вслед ему:

Знал он также, что крестьяне организуют добровольные дружины в помощь красным войскам и нет такой силы, которая сломила бы упрямую нахрапистость мужицких отрядов.

На этот раз сокрушительно навалились на него красные. Лучшим частям поручило командование фронтом разгромить остатки повстанческих сил, взять штаб Антонова.

Зловещим грохотом были наполнены леса, в небе стрекотали аэропланы, то там, то здесь слышались артиллерийская стрельба, беглый пулеметный огонь.

На дорогах и в крупных селах надежные заставы — на тот случай, если антоновцы вздумают пробиваться из окружения.

По реке Вороне пущены лодки с пулеметами; на лесных дорожках сторожили мятежников смелые разведчики.

Пилоты-разведчики летали над болотами и озерами, но там словно все вымерло: ни души, не шелохнутся камыши, мирны воды озер и болот, тихо в лесах.

Ночью Антонов отошел к озеру Змеиному.

Наконец кольцо сомкнулось, и с рассвета пехота с пулеметами, на лодках начала пробираться по речушкам к озеру, где, как показали взятые пленные, скрывался штаб восстания, около семисот антоновцев и «сам» с ними.

Озеро окружали мшистые кочки. Здесь красноармейцы нашли большие запасы продовольствия и оружия, тут же обнаружили искусно устроенные шалаши с настилами, сквозь которые не проступала болотная вода. С кочки на кочку были перекинуты мостки. Место представляло собой хитро избранный и прекрасно оборудованный бивак, где скрывался Антонов.

На этот раз все было кончено. Грохот орудий, беспрестанное преследование, везде, куда ни ткнись, — красные, усталость и безнадежность сломили дух семисот человек — все, что осталось от мятежа.

Многие были убиты, другие, оглушенные, потерявшие сон, голодные и морально подавленные, сдались.

Командование донесло в Москву: со дня начала операций двадцать тысяч человек взяты в плен и явились добровольно.

Сдался денщик Антонова Абрашка; пустил себе пулю в лоб комендант Трубка.

Антонов с братом ушли.

И потерялись следы их.

Двадцатого июля полномочная комиссия и Тамбовский губкомпарт опубликовали сообщение, которое стало вскоре известно во всех селах:

«Банды Антонова разгромлены. Бандиты сдаются, выдавая главарей. Крестьянство отшатнулось от эсеровско-бандитского правительства. Оно вступило в решительную борьбу с разбойничьими шайками. Окончательный развал эсеро-бандитизма и полнейшее содействие в борьбе с ним со стороны крестьянства позволяют советской власти приостановить применение исключительных мер».

Это был разгром, но еще не конец мятежа.

Тысячи людей, опасных и озлобленных, были живы, ждали момента, ждали сигнала. Мелкие отряды и отрядики шатались по полям и лесам.

Их надо было изъять.

Советская власть напомнила антоновцам еще раз, что все добровольно сдавшиеся сохранят себе жизнь и что им будет смягчено наказание.