Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность

Виктор подал ему тонкую, белую руку.

— Ну, вот и все! — вытирая глаза, облегченно сказал Лев. — Словно дышится легче. Ведь эти годы только ты и был на моей совести.

Виктор рассказал Льву о театре, о Лене, о своих успехах — он жил сейчас бурно, каждый день приносил ему новые радости. Виктор стал равным в семье, он отдавал ей свой заработок. Дядя Петр радовался, племянник стал на ноги…

Рассказал Виктор Льву и о мадам Кузнецовой. По его словам, она совсем опустилась, окружила себя кошками и целые дни сражается с какими-то старухами в дурачки, плачет, проигрывая, хохочет, когда ей везет.

— Она совсем отвратительная стала! — с брезгливой миной сказал Виктор. — Толстая, сальная.

Они расстались, как прежде, друзьями.

Было около шести часов вечера, когда Лев постучался в дом номер четырнадцать по Холодной улице.

Дверь ему открыл рослый, краснолицый мужчина, одетый в милицейскую форму.

— Вам кого? — спросил он.

— Я слышал, что здесь сдается комната.

Краснолицый испытующе посмотрел на Льва.

— А кто вам об этом сказал?

— Разве вам не все равно?

— Нет, не все равно.

— Вам прислал привет Маркевич.

— Ну, и что же?

— Он сказал, что Николай Николаевич меня устроит. — Лев улыбнулся. — Да вы не бойтесь!

— Что значит — не бойтесь! Вы понимаете, что вы говорите?

— Понимаю.

— Никакого Маркевича я не знаю.

— Тем лучше для вас. Большая сволочь.

Хозяин квартиры рассмеялся.

— Да вы, видно, парень свойский.

— Поживем — увидим.

— Ну, входите! — сказал хозяин.

Из кухни, вытирая руки о фартук, вышла полненькая, совсем еще молодая женщина.

— В чем дело?

— Вот новый постоялец.

— Вам комнату?

— Да, мне сказали, что у вас сдается.

— Есть, есть. Вам кто сказал, уж не Макеев ли?

— Правильно. Джонни и сказал.

— Ну и молодец. Значит, пятерку заработал. Я ему пятерку обещала за хорошего постояльца. Да вот Николаю все не нравились.

Юленька провела Льва в узкую, длинную комнату.

— Вот и жилье. За стеной мы с Николенькой помещаемся. Это мой муж. Николай Николаевич его зовут. Он здесь у нас жил, вот в этой комнате. А потом на мне женился.

— Это вы, пожалуй, и меня жените! — рассмеялся Лев. — Нет ли у вас сестренки? Вроде вас?

— Почему же вроде меня? — Хозяйка вильнула глазами.

— Да так, вы в моем вкусе.

Юленька рассмеялась.

Лев осмотрел комнату; в ней стояли чистая кровать, стол, диван.

— Ну, что же, возьму. Сколько за нее надо платить?

Хозяйка смутилась.

— Вот уж и не знаю. Пойду к Николеньке.

Она выбежала, оставив Льва одного. Лев открыл окно и высунулся наружу. Перед ним была тихая, поросшая травой улица, куры бродили по дороге, солнце сползало к горизонту.

«Тихо, уютно, удобно, — подумал он. — С хозяйкой поладим. — Лев усмехнулся. — И с хозяином тоже!»

Вошла хозяйка и, мило покраснев, назначила очень низкую цену, — видимо, Николай Николаевич решил, что постояльца обижать не стоит.

Лев пообещал переехать сегодня же и попросил оставить ему постель.

— Я одинокий, — улыбнулся он, — соломенный вдовец, ни детей, ни жены. И обстановки никакой. Вот, весь перед вами. А как вас зовут?

— Юленька, то есть Юлия Антоновна!

— Так вот, Юленька, меня зовут Лев. А занятие мое — сапожник. На днях я открываю мастерскую и первое, что сделаю, сниму с вас эту гадость. — Он показал на стоптанные туфли Юленьки. — Я сошью вам новые. Ладно?

Юленька кокетливо улыбнулась.

«А дело-то верное! — подумал Лев. — Ах, Николенька, Николенька!»

— Вы давно замужем? — спросил он Юленьку.

— Три месяца.

— Ах, как жаль! Жаль, что раньше я вас не знал. — Лев пожал ей руку выше локтя. — Я бы уж за вами поухаживал.

— Да, уж теперь поздно! У меня муж, у-у, сердитый!

— Ничего! Мы с ним сойдемся. И с вами, да?

Юленька двусмысленно улыбнулась. Они распрощались.

Лев ушел.

— Ничуть не похож на сапожника! — прошептала Юля. — Бойкий какой!

Лев категорически отказался поселиться у Камневых.

— Сейчас рано, — сказал он. — У меня ни гроша, а на деньги твоего отца жить я не желаю. Подождем.

— Опять ждать, — обиделась Женя. — Ждала, ждала!..

— Ну и еще немного подождешь. Вот примусь за работу, тогда…

— За какую же это?

— Резиновую мастерскую открою. Буду чинить галоши.

— Фу, какая гадость! Неужели ты не мог придумать ничего получше? Тоже — работа. Сапожник!

— Ничего ты не понимаешь, — примиряюще сказал Лев. — Прекрасная работа, а для меня — самая подходящая. — Лев улыбнулся. — Я тебя прошу, если кто будет спрашивать, чем я занимаюсь, так и говори — сапожник.