Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность

Богданов рассмеялся в лицо Льву. Очень оскорбительно прозвучал этот смех.

— А и напрасно вы так, — не смутился Лев. — Да, я сапожник. Более или менее начитанный. И беспартийный. Вы что, не встречали начитанных сапожников или портных?

— Бывали случаи, конечно…

— Так вот я такой… начитанный. И у сапожников, не можете же вы отрицать это, могут быть свои убеждения… И у беспартийных, это тоже азбука, могут быть свои политические симпатии и антипатии. Часто эти чувства возникают просто из-за личных отношений… Вы спросите, к чему я стремлюсь? Отвечу откровенно. Я хотел бы быть хозяином небольшой обувной фабрики, где бы работало пятнадцать — двадцать человек… Вот моя идея… Куцая, не спорю… Но не всем же жить возвышенными идеями, не так ли? И я думаю: а вдруг ваша партия поможет мне стать хозяином такой фабрики… Глупо? Может быть! Но ведь чем только человек не тешит себя… Вот и я тешу…

Богданову казалось порой, что Лев издевается над ним.

— Это вы всерьез?

— А почему бы нет? — В холодных, немигающих глазах Льва таилось нечто непонятное.

— Вы политический невежда, — отмахнулся от него Богданов. — Мы марксисты, слышите? Мы против частной собственности, ясно это вам?

— Всяко бывало с марксистами, — усмехнулся Лев.

— Ну, уж во всяком случае, на возврат капитализма с нашей помощью вам рассчитывать нечего. Дорога к капитализму в России закрыта навсегда.

— Царизм был убежден, что социализму никогда по бывать в России, — отпарировал Лев. — Ох, уж эти мне пророки!

— Ну, насчет взглядов царизма — дело совершенно другое.

— Ладно. Не будем спорить. Значит, не быть мне хозяином небольшой сапожной фабрики? — Ехидная усмешка струилась по бескровным губам Льва.

Богданов покачал головой.

— Мозги у вас хорошо варят.

— И не дураку, между прочим, достались. Это очень важно. — Лев вылил из бутылки остатки пива, выпил его и убрал бутылки под кровать.

— Самовар поставить?

— Поставь. Слушай, Лев, принеси мне папиросы. Они в шинели.

— Мы, что же, на «ты» переходим?

— Если не возражаешь?

— Дай руку! — закричал Лев. — Значит, поверил? Выпьем на брудершафт?

— Завтра выпьем.

Лев выбежал в кухню и долго возился с самоваром.

Богданов прошелся несколько раз по комнате. Он сообразил, что в два счета может разделаться со Львом. Не таких видели…

Лев вернулся.

— Ну, теперь поговорим о деле. Слушай, Николай Николаевич, для типографии место найдем у меня в мастерской. Там есть подвал, раньше в нем была пекарня. Подвал, конечно, глупость, подвал откроют моментально. Но в подвале сохранилась печка. В ней пять человек поместятся. А из печки есть два выхода: один — через подвал, другой — через колодец. Здорово? Погоди. Я еще лучше придумал. Подвал можно быстро затопить. Подвести туда трубы, повернуть кран, и в пять минут подвал полон.

— Слушай, может быть, у тебя организация есть? — в упор спросил Богданов Льва.

— Еще чего выдумаешь?

— Это не те мальцы, что к тебе ходят?

— Милый Богданов! Неужели я так глуп, чтобы иметь дело с грудными младенцами? Я твой друг — и только. Никаких авансов не прошу. Предан бескорыстно, ей-богу, бескорыстно. А потом, слушай — какие удобства? Мастерская вне подозрений. Захочешь с кем-нибудь встретиться — пожалуйста. Мало ли у меня народа бывает: клиент и клиент.

— Каков прохвост! — пробормотал Богданов.

Лев ушел за самоваром. Чай пили долго. И разговаривали… Богданов уже не пытался ехидничать и оскорблять Льва. Потом к ним присоединилась Юля. Богданов и она чуть не падали под стол, слушая анекдоты Льва…

Снег выпал поздно, в начале декабря. Как только установился санный путь, Богданов уехал в уезд якобы ловить какого-то вора. Перед отъездом он познакомил Льва с Фроловым.

Через три дня после отъезда Богданова Фролов сообщил Льву, что в ближайшие дни в Верхнереченск должен приехать наборщик для типографии, но сказал, что ему будет нужен подручный.

«Помощника ему найдем, я Митю в это дело запрягу», — решил Лев. Он пообещал к приезду Богданова «поставить производство на ноги».

— Такую типографию оборудуем — без дотации работать сможем, — пошутил он. — Буду казенные заказы принимать. Или нельзя?

Фролов решил, что Лев «свой в доску»…

Митя все дни после приезда из Двориков ходил как зачарованный. Его поразили железная дорога, огромные городские дома, каменные дороги, люди, шум…

Он боялся заблудиться в городе и никуда из мастерской один не выходил. Лев держал его в строгости. Не бил, не кричал на него, но работы наваливал на весь день. Митя мыл галоши, готовил заплатки, варил составы для клея, размачивал кожу, отпирал дверь заказчикам. Дел, одним словом, было невпроворот. По ночам, оставаясь один в мастерской, Митя ревел, звал мать и засыпал в слезах.