Андрей Упит - Новеллы

Они подошли к перекрестку, откуда улица круто спускалась под гору. Мимо них по булыжной мостовой с грохотом промчался нагруженный мешками с зерном грузовик. Казалось, он вот-вот слетит прямо в зеленовато-серую реку, дышащую сыростью и прохладой. Но вдруг, круто свернув влево, грузовик бесшумно скользнул по гладкому асфальту и исчез за углом.

При виде реки, от которой пахнуло холодом, Вилнит на миг перестал смотреть под ноги. Тротуар был метра на полтора выше мостовой, ступени огорожены по краям погнутыми и сломанными перилами. Четыре верхних ступени оказались слишком высоки для Вилнита, приходилось почти спрыгивать с одной на другую. Руки его судорожно цеплялись за перила, но вдруг он нечаянно выпустил их, нога потеряла опору, и Вилнит упал.

Он и сам не заметил, как это случилось. Выбоина на краю мостовой метнулась навстречу, мальчик уткнулся в нее лицом и почувствовал во рту кисловатый вкус пыли. Вилнит слегка ошалел от падения и испуга, но только на секунду. Лежать здесь не годилось, иначе можно было отстать от других. Вилнит вскочил на ноги. На тротуар он не мог влезть, поэтому побежал вдоль него по мостовой, запнулся о камень, немного ушиб колено, но не отстал.

Большой мешок растаял в предутреннем сумраке, но улицу переходила новая кучка людей. Они тоже говорили о Винновке, и Вилнит побежал за ними.

Они вошли в широко распахнутые ворота и очутились в обнесенном железной оградой бетонированном дворе пристани с тепличными растениями на клумбах и множеством больших деревянных зданий, навесов, палаток, заборов и калиток. Весь двор и все проходы были забиты людьми и вещами. Кто лежал, кто сидел, а вновь прибывшие протискивались вперед. Вместе с ними шел и Вилнит.

По узким деревянным мосткам, поперек которых были набиты планки, поднялись вверх, затем спустились вниз — и вот они в каком-то слегка покачивающемся помещении, похожем на огромную, забитую людьми и вещами галерею с одной застекленной стеной. Душный воздух был насыщен запахами дегтя, ворвани и еще чего-то. Кругом стоял сплошной гул людских голосов. Среди узлов, человеческих голов и ног Вилнит вдруг увидел знакомый клетчатый мешок. Его мешок — чего еще оставалось желать! Вконец измученный и весь мокрый от пота, он бросился на него и блаженно вытянулся. Здесь было еще лучше, чем дома на собственной кровати. В следующее же мгновение Вилнит перестал чувствовать, хорошо ему или плохо. Он крепко уснул.

Один раз он почувствовал сквозь сон, что кто-то с ворчаньем улегся рядом и здорово потеснил его. Вилнит рассердился. «Вот ведь какой, спать не дает. Тоже товарищ выискался», — подумал Вилнит и ткнул соседа локтем в бок. Тот заворчал громче, но все же немного отодвинулся. «Надо уметь постоять за себя», — самодовольно подумал Вилнит и заснул — на этот раз надолго.

Когда он открыл глаза, время уже приближалось к полудню. Стеклянная стена с черным переплетом рам порозовела. Теперь можно было рассмотреть поднятые деревянные мостки и строения пристани. Вдали виднелись крыши городских домов. Проникший откуда-то с другой стороны солнечный луч с пляшущими в нем пылинками, постепенно расширяясь, тянулся через все помещение. Хмурый старик сидел тут же рядом. Он отхватил от каравая здоровенную краюху и стал уминать ее, сердито косясь из-под косматых бровей на Вилнита. Тот отвечал такими же взглядами. Конечно, это старик ворочался рядом всю ночь и не давал спать. Вот еще товарищ выискался!

Вилнит встал и пошел осмотреть пристань. Народу за ночь поубавилось, люди меньше толкались и наступали на ноги. Все казалось уже не таким таинственным, как ночью. Здание стояло на двух больших баржах и поэтому слегка покачивалось. Над окнами и множеством низеньких дверей тянулся узкий навес, вдоль стен висели умывальники. Стоило только ударить по железному стержню, и вода брызгала во все стороны. К реке можно было попасть только по среднему, поперечному ходу, ведущему к трапу. Только что отошел огромный пароход, такой же высокий, как пристань. Все три его этажа были забиты пассажирами и багажом. Пароход боком отвалил от пристани, отойдя немного, принялся молотить воду своими огромными колесами, потом повернулся и пошел вверх по течению. Оказалось, что за ним ждал своей очереди другой такой же пароход.

Сам не зная почему, Вилнит решил, что это не его пароходы. Оба они были похожи друг на друга, одинаково причаливали и отчаливали, и Вилниту скоро надоело на них смотреть. Он вышел из-под навеса, прошел по мосткам над плещущей водой, протиснулся сквозь толпу и пробрался во двор со множеством построек. Народу там было еще больше, чем ночью. Люди лежали, сидели среди вещей. Одни приходили, другие уходили, везде слышались разговоры, споры, детский плач… У ларька, где торговали белым и черным хлебом, выстроилась длинная очередь. В одном киоске можно было купить желтый напиток с плавающими в нем мандариновыми дольками, в другом — папиросы, у третьего — ждали газет. Многие входили в ворота с батонами хлеба под мышкой или булками в руках. Вилниту тоже захотелось выйти за ворота, но тут он вспомнил, что ему надо ехать в Винновку. Его пароход может как раз подойти. Как ужаленный, бросился он назад, стал пробираться мимо сидящих на полу взрослых, перелезать через узлы и даже перепрыгнул через ползающего по полу младенца. Мать ребенка погрозила ему и что-то крикнула вслед. Мостки на этот раз были загорожены перилами. Сторож, весь мокрый от пота, размахивая руками и объясняя, что посадка начнется только через час, старался удержать напиравшую на мостки толпу. Вилнит попробовал пробраться к мосткам, но это вряд ли удалось бы даже взрослому великану. А вдруг это гудит пароход, направляющийся в Винновку? Его как будто кипятком обдало, сердце заколотилось, и на глаза навернулись слезы. Но тут у кого-то впереди соскользнул с плеча узел и с грохотом упал на доски. Владелец его бросился на колени собирать рассыпавшееся добро. На мгновение открылась брешь, в которой видны были только две широко расставленные ноги. Вилнит вдруг обрел такую находчивость и смелость, словно много раз уже был в подобных переплетах. В мгновение ока он перепрыгнул через стоявшего на коленях дяденьку, нагнулся пониже и юркнул между широко расставленными ногами, а заодно и под перекладину барьера.