Владимир Шабанов - Когда жизнь на виду

Я прислушиваюсь к разговорам вокруг. Двое, стоящие рядом, обсуждают удары с вращением. Удар левым французом, левое эффе, правое эффе, массе — короче говоря, система запугивания потенциальных противников в действии. Я играю средне, в основном полагаясь на чутье. В конце концов, много приятнее, если ты, прикинув, забиваешь шар, чем, теоретически обсчитав, промазываешь.

Женя внимательно следит за игрой. Он парень хваткий, и если уж что делает, то делает как надо. У меня поднимаются теплые чувства к приятелю, когда я вижу, что он начинает разыгрывать простачка, за которым угадывается мощный аналитический аппарат, помноженный на физическую ловкость.

Наконец, наступает и наша очередь. Мы играем двое на двое. Один из наших противников, занозистый мужичок, суетится у стола, собирая шары. Он чувствует себя хозяином, отдает короткие приказания, и все у него получается как-то вызывающе. Разбивать досталось нам, и Женя, как обычно, изображает паралич на почве волнения к удовольствию окружающих. Мужичишка, который ставил пирамиду, подмигивает своему партнеру.

Женя бьет первый. От поставленного удара шары брызгами рассыпаются по зеленому полю. Один с треском залетает в лузу, затем туда посылается еще два, два шара в другую лузу и один скромный «своячок». Итого шесть. Я вытаскиваю шары из луз и кладу их на полку. Мужичонка, волнуясь, шныряет вдоль стола, выбирая позицию. Наконец, он грациозно становится и ловко вколачивает шар. Затем следует второй.

— Клапштос! — говорит наш партнер со знанием дела.

Третий у него не пошел, и я ему помогаю. Счет семь — два, и оставшиеся шары расположены благоприятно, как звезды на небе для великого завоевания. Я сосредотачиваюсь для удара, но вдруг слышу шум и громкие голоса за соседним столом. Наш мужичок преображается, кричит «Э! Э!» и бежит туда.

— «Клапштос», ты куда? — удивленно вопрошает Капленок. — Иди, иди доигрывай.

Наш партнер злобно оглядывается, но спешит на шум. Через несколько секунд он уже кого-то разнимает, но другие уже занимаются им.

— Надо его оттуда извлечь, — говорит Женя. — Уж больно он крикливый. Мне очень хочется сбить с него спесь.

Капленок идет к свалке и вязнет там. Я бегу ему помогать. Собственно, драки нет; все берегут себя, иначе жена в следующий раз не пустит. Но возня стоит грандиозная. Собрались все присутствующие; основное количество пришло мирить, но стоячих уже мало.

Я оттягиваю двоих от Капленка, но мне на спину кто-то наваливается, и мы оба падаем. Я успеваю развернуться в воздухе, оказываюсь сверху и пытаюсь разжать его руки. В следующий момент я вижу новую опасность. Афанасич с кием в руках бежит к свалке. Мы лежим с краю, поэтому я делаю несложный расчет и отдаю инициативу противнику, который сразу же оказывается сверху.

— А-а, язвить вашу душу, — кричит дед уже рядом и проходится кием по спинам и ниже. Если ему все равно чья спина, то мне нет, и я с удовольствием слышу, как сверху мой нападающий орет:

— Ты что, змей старый, больно ведь! Отдохнуть не дает, паразит!

Я стряхиваю его с себя и лезу дальше выручать приятеля.

Все вцепились друг в друга, образовался огромный и вязкий монолит. Минуты три идет сугубо мужская нервная разрядка, затем кто-то в кого-то бросил шар и сразу все кончилось. Все поняли, что это уже серьезно. Капленок кого-то пнул и с криком: «Прикрывай мне спину!» кинулся к выходу. Я следую за ним и быстро оглядываюсь. Битва прошла, только кое-где ведутся бои местного значения. Никто Евгения не преследует, но он технично отходит.

Мы выходим на улицу, и я, отдышавшись, спрашиваю:

— Жень, мне вот интересен один твой тактический ход.

— Какой?

— Насчет «прикрывай спину». Мне и любопытно, а кто должен прикрывать мою спину? Шары-то ведь большие и тяжелые…

Капленок закуривает и соображает. Затем смеется удивленно.

— Ты знаешь, Серега, я как-то об этом не думал. У меня автоматически вырвалось. Действительно, откуда это взялось?

Весь путь до общежития мы теоретизируем по поводу тактики в уличных баталиях. Женя сказал: «Если будут бить ногами, закрывай лицо». Я удвоил наш опыт, вспомнив, что отбиваться надо, стоя спина к спине.

Вечером, засыпая, вспоминаю прошедший день. Память скользит от события к событию, ни на чем не зацепляясь. День как день, ничего особенного. Пестроты достаточно, но ощущения полноты жизни нет. Все это странно. Чего-то здесь не хватает, может быть, и весьма важного.

Дорожка никуда не ведет. Сто метров асфальтированной узкой полоски для прогулок, а дальше мелкая пожелтевшая травка да колючки. И все-таки импровизированный тротуар в степи хорошо кем-то задуман. Отсюда приятно наблюдать заходы солнца, прогулки здесь располагают к размышлениям, в большинстве своем приподнято-грустно-лирическим без примесей тоски. Этот язычок асфальта навевает в душе уют и сводит концы с концами всех возможных противоречий. Как взлетная полоса.