Владимир Шабанов - Когда жизнь на виду

Я останавливаюсь и смотрю на нее. Она немного устала за день. Внезапно я чувствую ее такой родной, что у меня перехватывает дыхание.

— Таня, таких, как ты, не бывает, — слышу я свой голос.

Она медленно поднимает руку и нежно, чуть касаясь, проводит мне ладошкой по щеке. Мы стоим и не двигаемся. Меня парализует переполнившая меня нежность.

— Так не бывает, — твержу я. — Я должен был тебя отбить, вынести из горящего дома, вырвать из лап хулиганов.

Таня как-то тихо улыбается и осторожно берет меня под руку.

— На месте Мишки я бы нас не выпустил, — замечаю я.

Она вдруг начинает смеяться, и я заражаюсь от нее. Мы проходим мимо скамейки, на которой сидит старушка и вяжет.

В сущности, в вязании нет ничего необычного, если бы это было не под фонарем глубокой осенью.

Она глядит на нас и качает головой. Весело болтая, мы добираемся, наконец, до нашего жилища. Моя веселость сменяется легкой грустью, правда, после того, как я заметил это в Тане. Думая, что гармония чувств — вещь вполне реальная, я продолжаю неуклюже острить. Слова всегда были злейшим врагом любого чувства. В них можно утопить все.

Переступив порог клуба поэтов, я сразу понял, что совершил непоправимую ошибку, взяв с собой Татьяну. Так как наше общество представляло из себя монолитный мужской кристалл, чистый, как детская совесть, то вполне понятно, что все замерли, как будто в комнату влетела шаровая молния.

Надо сказать, что наша обособленность от смешанного общества мужчин и женщин диктовалась не нашей прихотью, а суровой необходимостью. Дело в том, что далеко не каждая современная практичная женщина способна понять такую слабость мужчины, как склонность к поэтическому расслаблению. Коля Хворостов как-то приводил супругу на наше сборище, тем самым подарив ей на всю жизнь козырного туза. Так что при розыгрыше очередной партии игры в дурака, как он называл семейные ссоры, с его мелкими козырями ему приходилось туго.

Я представляю Таню нашей компании, и мы молча садимся в стороне. Таня чувствует себя непринужденно, весело поглядывает по сторонам, так что массовая заторможенность вскоре проходит, кругом начинается движение.

— Сегодня читает Женя Вышинский, — негромко говорю я ей. — Язык у него, как Экскалибур — меч короля Артура. Получишь большое удовольствие.

Таня улыбается и пододвигается ко мне. Мимо проходит Блинов и совершенно нечаянно наступает мне на ногу. Я поднимаю голову. Витька делает легкий поклон.

— Дитя природы, — представляю я его. — Шишкин в поэзии.

Мой друг польщен и садится рядом. Таня поглядывает на него с интересом, и он это чувствует. Густые заросли на лице облекают бородача особым доверием. Так и хочется поделиться с ним чем-нибудь этаким, что не всякому выложишь. Вот и прекрасно, его авторитет работает на меня.

Вышинский, как всегда, спокоен и умно нетороплив. С едва заметной улыбкой он оглядывает нас и начинает читать стихи. Меня вдруг охватывает какая-то ненормальная ревность, и я опять жалею, что пригласил Таню в наш клуб. Поглядывая на нее, я отмечаю, что в чем-то она, пожалуй, ближе мне, чем любому из нашей компании, включая Вышинского. И тем не менее, к нему можно потянуться. У нас с Женей всегда были легкие дружеские отношения, но и только, хотя я и присматривался к нему с интересом. Покоряло ли меня его врожденное достоинство, характер, культура, или я чувствовал в нем интеллигентность по большому счету — неизвестно.

Вышинский читает сдержанно, но не без страсти. Не знаю, насколько его стихи профессиональны, но то, что за ними стоит думающий человек, сомнений не вызывает.

Женя обилен темами, но сегодняшняя подборка в основном лирическая. И удачная. И я рад его успеху.

— Да-а, вторая древнейшая профессия — это не наша шестьсот шестая, — поворачивается к нам Блинов, когда Вышинский кончил. — Пора и нам выходить на большую дорогу.

Все жмут Жене руку, без неуместных восторгов, с пониманием дела. Тане, кажется, тоже понравилось. К нам подходит Петя Федоров. Его длинные волосы сбились в одну сторону.

— Какая удача! — сияет он и поворачивается к девушке. — Как раз вы нам и нужны.

— Таня, ты замечаешь, как в последнее время растет спрос на твое общество? — спрашиваю я ее. Она улыбается мне ласково и беспомощно, как мать больному ребенку.