Григорий Терещенко - Горячее лето

— Я знаю, что важнее на данном этапе. Я и так ложусь в час ночи. А просыпаюсь в шесть утра с мыслью, как я буду давать агрегаты и узлы на сборочный. И голова кругом идет. А ты, Алексей Иванович, со своей расстановкой станков.

— Что же, мне к главному инженеру идти?.. Или к директору?..

— У них только и забот, что тебя слушать. Главный "Сибиряком" занимается. Директор месяц по командировкам мотается. На днях в Москву поедет. Так что месяца через три примет! Если примет!..

— Надеюсь, раньше примет!

Алексей собрал свои чертежи и вышел из кабинета.

"Надо идти к директору. Павел Маркович найдет время выслушать".

Ирина в последнее время стала замечать в Полине перемену. Раньше приходила на работу молчаливой, угрюмой, сейчас наоборот — оживленной, разговорчивой, приветливой. Но у Ирины самой полно хлопот, поэтому ни о чем ее не расспрашивала. Ей даже в голову не приходило поделиться с Полиной своими радостями, своими бедами. А как иногда хочется с кем-то отвести душу, выговориться! Но никого близкого у Ирины не было.

Сегодня Полина предложила зайти к ней домой. А как не зайдешь? Может, снова придется искать в ее доме пристанище. Все может быть. Да и от чистого сердца приглашает.

— Луку у меня много, — сказала она. — А в магазинах нет. Засуха-то какая была. А у меня уродило. Не понесу же я на базар продавать.

Вот уже месяц, как у Полины умерла мать.

В доме все было так же, как и раньше. Даже кровать матери стояла. Только детская кроватка добавилась. Набрав сетку луку, Полина спросила:

— Ты не спешишь, Ирина?

— Да нет. — И села.

И вдруг Полина начала рассказывать о своей жизни. Ирина внимательно слушала, боясь каким-нибудь ненужным словом вспугнуть разоткровенничавшуюся Полипу. Когда та умолкла, Ирина, прижавшись щекой к ее плечу, горячо шептала:

— Ты полюбила ребенка как родного!..

— Он привык ко мне. Мамой называет, — как-то по-детски, беспомощно сказала Полина. — Такая радость в доме!..

Задумалась. Взяла за руки Ирину. Ирина даже несколько смутилась. Полина хотела заговорить… И голос ее замер. Нет, она может положиться на Ирину. Другой бы она ничего не сказала.

— Теперь одна забота — Витенька. Одна радость…

Ирина улыбнулась.

— Я тоже однажды заметила: когда он заболел, ты прибежала взволнованная.

— Я тогда чуть с ума не сошла, — продолжала Полина. — Думала, случилось с ним что-нибудь. А он простудился. Ты знаешь, я с ним уже в Киев ездила. К профессору. Операцию ему надобно делать! Ножку можно выправить. Сам профессор так говорил. В Киеве ее смогут сделать. Только как подумаю — страшно. Нарушат кость, а потом она снова срастется!.. Какое-то новое лекарство для сращивания будут применять.

Полина отпустила руки Ирины, посидела задумавшись и снова спросила:

— А если найдутся у него родители? Мать придет…

— То не мать, что бросила ребенка!

— Оно то так. Ну, а судом не отберут?

— Суд будет на твоей стороне.

— Вот это же я и хотела спросить. Ты знаешь, в доме веселее стало. Правильно говорит пословица: хата с детьми — базар, а без них — кладовка. Теперь и замуж не надо выходить.

— Выйдешь, еще не старуха.

— Попробуй сейчас в моем возрасте найти подходящего мужчину. Переспать ночь-другую напрашиваются многие, а чтоб серьезно — ни один еще не попадался. А мне уже тридцать первый пошел. А у тебя как с мужем?

— Да живу… пока. — Ирина побледнела.

— Да оно может и лучше с плохим, чем одной, — вдруг сделала заключение Полина. — А у меня сейчас одна радость — Витенька.

— Правильно ты сделала, Полина, что усыновила ребенка.

— Ты в этом уверена?! Говоришь, правильно?

— Конечно!..

Ирина шла домой и думала, думала. Растревожила душу Полина.

"Нет, не примет меня директор сейчас, — усомнился Алексей. — Идут и идут к нему, и все по вызову. А завтра пробиться к нему будет еще труднее. Завтра и Вербин с командировки приедет".

— Может, мне не стоит ждать? — спросил он у секретарши.

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Сказал, что примет.

Секретарша — женщина еще молодая, симпатичная. Модно одета.

Из кабинета выглянул Стрижов.

— Мария Петровна, позвоните в кочегарку и скажите, чтобы поубавили газ. Что они там в самом деле, поджарить нас собрались!

Стрижов скрылся. Дверь осталась приоткрытой. Алексей начал рассуждать о главном инженере: "Большой у него участок работы. Попробуй охвати все. Тут надо твердый характер. У него, правда, своеобразные отношения с подчиненными. Стрижов не терпит, когда ему возражают. А вот на комсомольском бюро он с Ручинским согласился. Интересно, как бы он отнесся к тому, если бы у меня наладились отношения с его дочерью? Наверное, поднялась бы буря. Стрижов этого не допустил бы… Нет, этого не случится".