Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 5

И весь Любек повалил к вокзалу вслед за молодежью, возвращающейся из Берлина. Слет как бы все еще продолжался, неуклонно передвигаясь на запад.

Английские оккупационные власти распорядились срочно подать дополнительные поезда, чтобы до рассвета развезти по домам беспокойных сторонников мира. Но до вокзала десятитысячная колонна шла от митинга к митингу, от одной песенной остановки до другой. Любек пел до рассвета.

Десять тысяч юношей, девушек, подростков победили вооруженную челядь Британского королевства. Это была первая крупная победа слета вне Берлина.

А в Гельмштадте дело закончилось несколько иначе. Молодежная колонна разбилась там на мелкие группы, потеряв свою компактность. Полиция изолировала группу от группы и учинила расправу над беззащитными ребятами. Один юноша с перебитым позвоночником был отправлен в больницу в безнадежном состоянии, десятки избиты, сотни арестованы; избежать губительной для молодежи и их родителей регистрации удалось одиночкам.

Но несправедливое дело никогда не приносит выигрыша тому, кто его совершил. Искалеченный юноша оказался сыном довольно влиятельного человека, и разговоры о бесчинстве полиции и ее покровителях из оккупационных штабов сразу же пошли по всему городу. Раненые дети были к тому же отличными «пропагандистами» американского образа жизни, когда, обливаясь кровью, они появились в местной больнице. Война с детьми во всех случаях позорна, недостойна, отвратительна. Прогрессивная пресса Западной Германии тотчас оповестила страну об очередном полицейском преступлении, и тысячи писем и телеграмм со всех концов Западной Германии понеслись в Гельмштадт.

Каждая семья, чей сын или чья дочь еще не вернулись домой из Берлина, переживала тревожные дни. И отнюдь не уважением или любовью к англо-американским оккупантам полны были их сердца.

В «красном» Берлине, о котором рассказывалось столько ужасов, ни одного ребенка не тронули пальцем, а свои полицаи избили до обморока! Это ли не прекрасная агитация в пользу «красного» Берлина?

В 1898 году, пятьдесят три года назад, великий французский писатель Ромен Роллан, тогда еще не бывший социалистом, произнес знаменательные слова: «В течение ста лет Европа станет социалистической, или она перестанет существовать».

Писатель объяснил, в силу чего это случится. Тремя годами раньше он писал: «Социалистические идеи просачиваются в меня вопреки моей воле… Я не хочу думать о них, а они все-таки ежедневно проникают в мое сердце».

Вот так оно происходит сейчас с миллионами немцев, услышавшими, как под Любеком и Гельмштадтом вооруженные взрослые люди всевали с безоружными ребятами.

Битвой у Любека и Гельмштадта дело не ограничилось. Она была лишь наиболее значительной из серии меньших. Западногерманские власти перепугались активности молодых борцов за мир и затаенной ненависти их родителей и перешли к различным другим формам борьбы.

А молодежь, поняв на опыте Любека, что сила ее — в единстве, активизировалась еще больше. Сражения уходили в глубину сел и заводских цехов, развертывались в школах и семьях. Эхо слета проникало все дальше на запад.

Уже в июне в печати появились сведения о том, каковы отзвуки слета.

Четырнадцатилетняя школьница в Нюрнберге провела сбор медикаментов для Корейской народной армии. Полиция нашла у мужественной активистки более двадцати килограммов собранных медикаментов.

В Мюнхене группа школьников организовала в городе «трамвайный лекторий». Едучи в трамвае в школу или возвращаясь домой, «трамвайные лекторы» затевают беседы о берлинском молодежном слете, о порядках в Германской демократической республике и ее успехах в борьбе за мир. Почин «трамвайных лекторов» имеет огромный успех у населения.

Другая группа школьников в том же городе создала бригаду «настенной агитации». Юные рисовальщики по ночам покрывают стены зданий шаржами и карикатурами антиамериканского характера и лозунгами в защиту мира.

Делегаты Общегерманского молодежного слета развертывают движение в защиту мира среди деревенской молодежи Западной Германии.

Предприниматели Западной Германии начали увольнять молодых людей с работы только за одно сообщение о берлинском слете. Если рабочий пользовался заводским общежитием, он тотчас лишался койки. Следовательно, оставшись без работы, он терял и кров. Без полицейской прописки он подлежал выселению из города. Но куда может уйти бездомный безработный? И он превращается в горячего ненавистника империализма. Если такой молодой рабочий до своего увольнения еще не стал сознательным революционным борцом, то теперь он становился им.