Александр Бусыгин - Избранное

Степана всего покоробило, когда, взглянув на молотобойца, он увидел, что глаза его вспыхивают недобрым огнем, а серое костистое лицо вытянулось и щеки загорелись неестественным румянцем.

Через несколько минут молотобоец тяжело зашагал к баку с холодной водой.

— Кто он такой? — обратился Степан к Гардалову.

— Кто?

— Да вон парень тот длинный.

— Это Егор Каланча.

— А почему он худющий такой?

— Заболел.

— Чем?

— Чахотка у него.

— А что это такое? — спросил Степан никогда толком не слыхавший об этой болезни.

— А это такое, что если ему никто не поможет, то он скоро помрет, — мрачно объяснил Гардалов. Он хотел рассказать и о том, как можно помочь Егору Каланче, но Степан больше не стал слушать и ушел прочь от него.

Степан вспомнил о другом молотобойце — Сене Денисове, о котором рассказывали ему на кладбище, и решил, наполняясь жалостью к Егору Каланче: «Пожалуй, Гардалов правду сказал: скоро и этот умрет».

После обеда он работал заметно хуже и часто поднимал глаза к потолку.

Под потолком на рельсовых переплетах хлопотливо ворковали стайки голубей. Некоторые из голубей, когда на короткий миг трескучий гул спадал, а потом неожиданно поднимался с еще большей силой, взмахивали крыльями и перелетали с одной балки на другую. А большинство сидело спокойно, упрятав голову под крыло, или сосредоточенно чистили клюв.

Голуби давно освоились с шумом в котельном цехе и полюбили цех, заботливо укрывающий их под своей крышей — летом от обильных дождей, а зимой от жестоких и частых метелей.

Иногда из их гнезда выпадала соломинка, и кто-либо из котельщиков, увидев ее, брал в руки, смотрел под потолок и теплыми глазами ласкал дружных голубей, неизменных и сочувствующих свидетелей всего, что происходило в цехе.

В обеденный перерыв оставшиеся после еды крошки мастеровые рассыпали на котлах, и голуби, хлопая крыльями, с шипящим шумом тучей опускались на них.

Были случаи, когда из гнезда вываливался не успевший еще опериться птенец. Тогда голуби кружились по цеху тревожно, летали над головами котельщиков, опускались на землю и требовательным, сердитым воркованьем просили помочь им отыскать родное детище.

Если, птенец оставался жив, котельщики долго и любовно разглядывали его, боясь поломать хрупкие косточки своими мощными, неуклюжими руками. А затем самый храбрый из молодых котельщиков лез по столбу вверх и водворял птенца в гнездо. И все одобрительно и поощряюще смотрели на него. И даже мастер за такой отрыв от работы не штрафовал и не ругался.

А если птенец разбивался о котел насмерть, тот, кто это видел, жалостливо качал головой, а голуби, устав бесполезно кружиться по цеху, густо усаживались на рельсовых переплетах и, нахохлившись, долго молчали, думая свою голубиную думу о погибшем птенце.

После разговора с Егором Каланчей и Гардаловым Степан то и дело смотрел на голубей задумчивыми глазами: «Вот, ведь птица… можно сказать, совсем бессловесная. А как друг о дружке заботятся и друг дружку жалеют. А Сеня Денисов помер. И Егор Каланча скоро умрет. И никто о них не тревожится, никто не жалеет. Почему это так?»

Ответить на этот вопрос Степан не мог и только раз за разом вздыхал.

— Ты чего это опять расстрадался? — спросил его Гардалов, когда они вечером после гудка вышли из душных мастерских на тесную, пыльную улицу.

— Все думаю, — ответил Степан.

— О чем же ты думаешь? — насторожился Гардалов, ожидая, что Степан сообщит ему что-то важное.

— Думаю об Егоре Каланче.

— А-а-а, — разочарованно протянул Гардалов. — Я думал, ты о чем-нибудь другом. О Егоре думать нечего.

— Как же так нечего! — возразил Степан. — Ведь человек скоро умрет.

— Это верно, — согласился Гардалов. — Потому я и говорю: о Егоре думать нечего, его песенка спета. Разве вот ребята по-настоящему начнут помогать. — Гардалов опять хотел рассказать, как можно помочь Егору, но Степан перебил его сумрачным вопросом:

— Наверно, и мы так же умрем?

— Умрем-то и мы обязательно, — сердито ответил Гардалов и гордо выпрямился, всем своим протестующим видом показывая, что он свою жизнь легко не отдаст. — Но умирать мы будем не так и не здесь. Нас с тобой из мастерских скоро прогонят.

— Как так прогонят?! — Степан укоротил шаги и непонимающе уставился на Гардалова.

— А так, — Гардалов беспечно засмеялся: — возьмут за шею рукой, встряхнут, пинком поддадут — ты и вылетишь.

— Да за что же? — оробел Степан.