Александр Чаковский - Неоконченный портрет. Книга 1

— Здравствуйте, мистер президент!

— Хэлло, мистер Смит! — с обычной своей приветливой улыбкой ответил Рузвельт и протянул незнакомцу руку.

Смит быстро, однако без поспешности подошел к коляске и пожал Рузвельту руку.

«Кто же он такой, этот Смит?» — подумал президент, вглядываясь в стоявшего перед ним человека. На вид ему было лег сорок пять. У него было морщинистое, узкое лицо, худое, словно после перенесенной тяжелой болезни, обветренное, как у моряка. В черных волосах пробивалась седина. Он слегка сутулился.

Рузвельт, не терпевший вялых рукопожатий, обычно пожимал руки мужчинам очень крепко, чтобы продемонстрировать свою физическую силу. На этот раз он почувствовал, что ответное рукопожатие было, пожалуй, не менее крепким, чем его собственное.

— Очень рад с вами познакомиться, — сказал Рузвельт, торопливо перебирая в памяти всех известных ему лично сенаторов, конгрессменов, бизнесменов и все более убеждаясь, что никогда раньше не видел этого человека.

Смит сделал легкий поклон стоявшим за коляской президента телохранителю Гасу Дженеричу и полковнику Эду Старлингу, ведавшему в то время охраной Белого дома.

— Сейчас мы перейдем в другую комнату и выпьем по чашке кофе, — тоном, не терпящим возражений, сказала Элеонора, обращаясь ко всем присутствующим, но в первую очередь к Старлингу, который, как показалось Элеоноре, с самого начала смотрел на нее укоризненно.

— Ну, уж если речь идет о том, что надо выпить, я предпочитаю коктейль, — с добродушной усмешкой сказал Рузвельт. Ему не терпелось узнать: кто же все-таки этот тип, ради которого Элеонора заставила его отвлечься от своих любимых марок?

Рузвельта перевезли в соседнюю маленькую гостиную и перенесли из коляски в кресло, стоявшее у кофейного столика. Загадочного Смита Элеонора усадила на стул у того же столика. Через две-три минуты президент получил свой любимый «Манхэттен», а перед отказавшимся от коктейля Смитом поставили чашку кофе и крохотный молочник.

— Не будем вам мешать, — неожиданно заявила Элеонора и направилась к двери, сделав охранникам и камердинеру знак удалиться.

Поглядев на спокойно-сосредоточенное лицо Смита, Рузвельт сказал:

— Вот мы и один. Очевидно, ваше дело требует полной конфиденциальности. Но прежде всего прошу вас удовлетворить мое любопытство и сказать, кто вы?

— Ваш политический противник, сэр. Откровенно говоря, я не рассчитывал на встречу с вами. Но миссис Рузвельт... Если вас интересует, чем я занимаюсь, то я профессор Вермонтского колледжа имени Бенджамина Франклина. — Голос у Смита был низкий, чуть хрипловатый.

— Ваше имя мне уже сообщила жена, — как бы не обращая внимания на первую фразу, сказал Рузвельт. Его совершенно не интересовало, что делает в колледже этот Смит, но из вежливости он все-таки спросил: — Какой предмет вы преподаете?

— Политическую экономию, сэр, — вежливо ответил Смит.

— И давно? — поинтересовался Рузвельт просто для того, чтобы поддержать разговор.

— Это не простой допрос, мистер президент, — с легкой усмешкой ответил Смит. — Я преподавал десять лет. Потом... Потом я получил долгосрочный отпуск.

— Почему? — спросил Рузвельт.

— В тридцать первом году власти штата перестали субсидировать наш колледж, как, впрочем, и многие другие учебные заведения. Директору пришлось сократить многих преподавателей.

— Вам удалось найти другую работу?

— Да. В нью-йоркских доках.

— Вы к тому же инженер? Или моряк?

— О нет, сэр. Для того, чтобы работать грузчиком, диплома не требуется, — спокойно ответил Смит.

На мгновение Рузвельту показалось, что наконец он понял все. Конечно, этот Смит — один из той огромной массы безработных, которую породила «великая депрессия». Теперь он проник к Элеоноре, чтобы просить... Впрочем, нет! Он ведь только что сказал, что преподает в колледже. Значит, работа у него есть. Тогда в чем же дело?

— Я вас понимаю, — меняя светскую манеру на сочувственную, произнес Рузвельт. — Но теперь, благодарение богу, трудности позади...

— Вы уверены, что они позади, мистер президент? — глядя прямо в глаза Рузвельту, прервал его Смит. В тоне его послышалась легкая насмешка. Или Рузвельту это просто показалось? Тем не менее он ощутил невольное раздражение.

— Вряд ли сегодня в стране найдется много людей, которые доказали бы обратное, — сохраняя внешнее спокойствие, сказал президент.

— Я один из них, сэр, — тотчас отозвался Смит и теперь уже с явной усмешкой добавил: — Дело в том, что я «красный», мистер президент.