Борис Пильняк: Том 2. Машины и волки

– Владимир Адрианович, – одному мне уйти отсюда невозможно, вторые сутки здесь караулю, в овраге прошлую ночь грузил и пришлось свалить. Но – сено, однако, корове необходимо. Иначе не достанешь. Разрешите пристать к вашей артели.

Отрезал Пронька:

– Пошел отседа ты, к…

Доктор сказал:

– Нет, почему же, товарищи? Надо помочь человеку. Едемте с нами. Пусть едет.

Согласились.

Стемнело. Коростели, у которых гибли гнезда, кричали переполошенно. Небо было мутно. Тогда Андрей ушел в овраг за телегами, стали грузить. Охранители разошлись кругом на полверсты, человек десять. Сигнал: зажечь подряд три спички. – Прошло полчаса, мальчишка обежал всех: сообщил: – погрузили! – Обоз, нагруженный, ушел в овражек. Собрались все, чтобы перепроверить план: – идти кругом обоза шагов на пятьсот друг от друга. Как что заметят – три спички и сейчас же к спичкам от обоза Пронька и Меринов, с объездчиками и красноармейцами – на спор. – Поехали.

Осколков идет, один, впереди и слева от обоза. Коростелиный крик, мрак и тихий, тихий дождь. Обоз исчез во мраке и не слышен: идет ли? где? и не отбиться б! – и не пропустить бы трех спичек… Прилег на землю, прикрылся пиджаком и закурил в рукав. Так проходит час, одни коростели. И вот:

– Эй, кто тама? Кто такой? –

– Свои, свои! –

Из мрака, с винтовкою в руке, идет, но не подходит близко, красноармеец. В поспешности зажег три спички.

– Эй, кто тут? Кто идет?

– Свои, товарищ. Ходил в Дединово, иду домой.

– Что ночью шляешься? – Э-эй, Лактанов – беги сюды, – жуллер, либо контер-бандит.

Откуда-то поблизости бежит еще красноармеец. И с двух сторон подходят медленно, в карманы руки, в плечи головы – Пронька и Меринов.

– Чего орете? – это мы!

– А кто такее мы?

– А самые что ни на есть бандисты. Ходили к гостю, выпили и вот идем домой, еще добавить. Она и Вася – будет! А ты орешь, дурак. Хошь выпить, – айда с нами, она и Вася. А не хошь, – так и в морду получишь. A-а, и ты тут, ваше благородье?! Айда с нами!

– Которые тут контер-бандиты?!

– Да он спросоня! Бей их, я их знаю!

И трое идут в сторону, от обоза, шумно говорят. – Красноармейцы идут вслед за ними. Пронька зажег две спички, – т. е.: опасность миновала. Обоз тронулся. – Красноармейцы все идут поодаль. Пронька и Меринов их наподдевают дружелюбно: – «она и Вася: бей их, я их знаю». – Так, до овражка, – а там в овражке, дном – опрометью во весь дух, в сторону, за холмик, на луга, – к обозу.

Но вот настает рассвет: в рассвете на западе растворяется в хрустале утра скорбный диск луны, и на востоке в золотой короне поднимается солнце на целых двадцать часов. – Обоз уже стоит в Расчиславе, и сладко лошади жуют украденное сено.

…и был один из них – человек, еврей, коммунист… –

Смотри – о Зарайске-городе.

В докладе Коньков сделал ошибку, указав, что Европа и Россия – географически в разных материках.

Встал тогда на собрании с травки босой паренек в армяке и сказал, волнуясь: – «Я так думаю, товарищи, мы, выходит, пожелам, чтобы собрание рабочкома не делали в воскресенье, потому, как гражданины самовольные порубщики в будин все в поле на работе, их там не поймаешь, – а в воскресенье они сидят дома, тут их и ловить с милицией».

Выяснилось, что половина лесников безграмотны. Кузя шептал, голосуя, Егорушке: – «Ничего, выкурим!»

Товарищи, Кандин тогда говорил, что вопрос вступления в РКП – вопрос совести каждого, – Сарычев обиделся на него, – говорил: – «…а если вы думаете, что кадомский Васька Нефедов, председатель, доносчик, правду на меня наплел, – так он сам первый жулер, а которые фамилии были подписаны, – так они люди страииие, теперь уехали домой, на Ветлугу. –