Евгений Войскунский: Новый товарищ

Мягко хлопнула дверь. Кириллов поднял тяжелые от бессонницы веки и увидел вошедшего в отсек Чащина. Чем он занимается? Терсков обычно был рядом. А этот ходит из отсека в отсек. Про международное положение, должно быть, рассказывает…

— Товарищ командир, с приемом что-то неладно.

Кириллов взглянул на хронометр. Через сорок минут должна быть очередная радиограмма. Хорошенькое дело — в решающие минуты остаться без связи… Молча поднялся, пошел в радиорубку. Чащин за ним.

В радиорубке, сгорбившись, сидел Золотухин. Его тонкие пальцы, лежавшие на регуляторах, нервно вздрагивали. Сдвинув с уха наушник, он сказал командиру, глотая слова:

— Шум… В эфире нет ничего… На выдвижную антенну бы попробовать…

— Полчаса в вашем распоряжении, Золотухин. Смотрите у меня! — Кириллов вернулся в центральный пост.

Подняли выдвижную антенну. В телефонах Золотухина возникли кроме шума характерный писк и потрескивания. Есть работа! Значит, приемник в порядке…

…Тихонько тикали в рубке часы. Лицо радиста стало белым, как чистые бланки, лежавшие перед ним. Даже губы побелели. Он стянул с головы наушники, быстро потер ладонью лоб.

— В схеме надо искать. Больше негде…

— Давайте схему, — сказал Чащин.

Они принялись водить пальцами по схеме.

— Это входной контур антенны? — спросил Чащин.

— Да.

— Вскрывайте.

— Нельзя, товарищ старший лейтенант… Видите, написано: «Без заводской мастерской не вскрывать». Вот болтики даже краской залиты.

— Вскрывайте, — повторил Чащин. — Беру ответственность на себя.

— Ответственность всегда лежит на командире. — Это сказал Кириллов. Он стоял в дверях радиорубки. Лицо его было спокойным и грозным. — Вот вам ваш Золотухин, — прибавил он негромко.

— Товарищ командир, запишем в вахтенном журнале, — сказал Чащин. — А ответственность не делим…

— В контур лезть нельзя!

— А атака?

Тикали часы. Кириллов внимательно посмотрел на Чащина. Из-под расстегнувшегося кителя замполита выглядывала голубая майка.

— Давайте, — Кириллов махнул рукой. — Черт с вами.

Мигом расковыряли краску на болтиках, вытащили контур. Золотухин начал проверять его пробником.

— Руки, что ли, дрожат у вас? — сказал Чащин. — Дайте-ка мне.

— Нет, ничего. Я сам… Ага! Видите? Обрыв, нет целостности…

Действительно, стрелка на шкале не прыгнула, не среагировала на короткое замыкание.

— Вот! — крикнул Золотухин. — В катушке. Волосок отпаялся, видите?

— Тащи паяльник, живо! — весело отозвался Чащин. Электропаяльником в два счета припаяли предательский тоненький кончик, поставили контур на место.

— Один случай на тысячу, — сказал Чащин. — Не торопись. Аккуратно.

Золотухин надел наушники, включил приемник. Кивнул, не сводя с Чащина счастливых, обожающих глаз… Схватил карандаш — на чистый бланк посыпались цифры, группы цифр…

— Так, — сказал Кириллов, прочитав радиограмму. — Погружаться! Оба полный вперед!

Потом обернулся к Чащину:

— Пойдите к торпедистам, Андрей Николаевич. Поднимите боевой дух. Атаковать будем. — И вдруг широко улыбнулся замполиту.

— Хорошо, товарищ командир, — сказал Чащин и вышел из центрального поста.