Петр Гагарин - За голубым Сибирским морем

Грибанов в это время хлопотал о новой теме. Сначала поговорил с Армянцевым, тот дал несколько советов. От него пошел к Крутикову, заведующему отделом пропаганды редакции. Тот водил носом по строчкам журнала «Большевик», шевеля губами. Из-за сильной близорукости Крутиков вначале не узнал Грибанова, а потом улыбнулся, заговорил:

— А, москвич, привет!

— Не москвич, уралец.

— Я по путевке сужу.

— По путевке… У меня вопрос к вам, Захар Филиппович. Говорят, вы музеем занимались?

— Да, в конце прошлого года. В общем, в комиссии был.

— В какой?

— От Ленинского райкома партии. Знакомились с новой экспозицией музея. Собственно, не новой, там… после ремонта, в общем.

— Ну и что?

— Отметили недостатки, зафиксировали их, как водится. Этот вопрос хотели обсудить на бюро райкома, а директор музея — в обком. Щавелев забрал все материалы и заявил, что, мол, музей — областной, мы сами им займемся. Вот и все. А вам, собственно, зачем это?

— Хочу написать статью.

— О, писать там есть о чем. Только надо поговорить с редактором. Напишешь, а он потом… Словом, посоветуйся.

Грибанов так и сделал.

Ряшков внимательно слушал Павла, даже изредка головой покачивал, но в глаза ему не смотрел.

— Да, тема интересная, большая. Но когда вы будете ею заниматься? Ведь на это нужно уйму времени. — Редактор выпрямился в кресле, полез в стол за папиросой.

— Это можно делать исподволь, — ответил Павел.

— Да, разумеется, постепенно, на досуге.

— Ну, а газете этот материал нужен, стоит работать?

— Видите ли, Павел Борисович, его надо еще написать. Кота в мешке не покупают. — Ряшков рассмеялся, — Если влезете в историю Забайкалья, не выпутаетесь. Там ведь века, века. Я историк, знаю.

— Но мне не нужна вся история.

— И все-таки потребуются недели, месяцы. А мне, вернее, газете, нужен сейчас материал о сегодняшнем дне. Вот хотя бы о передовом сельпо. — Редактор подал Грибанову бумагу: — Ознакомьтесь. Это решение обкома и облисполкома о соревновании в торговле. Завтра выезжайте.

…И работа над трудной, но полюбившейся темой опять отодвигалась.

Редактор отдела прочитал материал Ани и… не обрадовался. Она сразу заметила по глазам. Он сказал, что в выступлении токаря нет главного: опыта работы. Надо опять ехать.

И Аня снова едет…

Егор Лукич, увидев ее в цехе, удивился:

— Ко мне?

— Да, — заливаясь румянцем, ответила Аня. — Понимаете, кое-что надо добавить. Вы бы смогли сейчас уделить мне несколько минут?

— Ах, дочка, время-то… Ну, раз нужно, что поделаешь. — По-отцовски положив ей на плечо руку, он заглянул в ее раскрытый блокнот и добавил: — Ну что там нужно?

Аня задала ему несколько вопросов.

Егор Лукич рассказывал так, будто перед ним стояла ученица. Посмотрит на Аню, если не успела записать, подождет, когда кончит, и снова говорит.

Она писала прямо на руке; буквы плясали, строчки уползали то вниз, то вверх, и руки уже так устали, что хотелось вот сейчас все бросить. Но нельзя, надо еще спрашивать и еще писать.

— Мне говорили, что вы свой станок изменили.

— Да, переделал малость. — Егор Лукич раскурил свою трубочку, затянулся. — Раньше шпиндель медленно крутился, а на нем — патрон. Вот этот. — Он хлопнул по патрону ладонью. — Заложишь, бывало, деталь, пустишь станок, он тихонько работает, а ты покуриваешь, лясы точишь. Станок-то, наверное, мне ровесник, вот и не спешил. Я решил его омолодить. Поставил другие шестеренки, тогда патрон стал крутиться, что пропеллер самолета. А при нынешних резцах, знаете!

— Все своими силами?

— В нашем цехе делали. Мощность станка почти удвоилась. Начальству понравилось. Теперь решили на заводе все станки так переделать. Так что эти старички нам еще послужать. — Он обошел вокруг своего станка, похлопал по нему, словно рассказывал о чем-то живом.

— Только вы уж, пожалуйста, отметьте, что все это делаю не я один, — сказал он улыбаясь. — Мне помогают инженеры, мастера, наши же рабочие. И книжечки читаю. Вот, скажем, резец для обточки чугунного литья на больших оборотах. Его предложил я, это правда. Но сколько я до этого перечитал о резцах токарей Москвы, Ленинграда, Куйбышева! Вот об этом надо сказать.

Лукич снова поднес к трубке спичку, но убедившись, что весь табак уже сгорел, выбил из трубки пепел, сунул ее в нагрудный карман спецовки, посмотрел на часы и засуетился:

— У-у!.. Времени как много. Ну, все?

— Да, как будто все, — ответила Аня.