Аркадий Гайдар - Том 3. Повести и рассказы. Фронтовые записи

В первых вагонах были красноармейцы. Им замахали руками, закричали. Потом пошли открытые платформ с повозками, над которыми торчал целый лес зеленых оглобель. Потом – вагоны с конями. Кони мотали мордами, жевали сено. И им тоже закричали «ура». Наконец промелькнула платформа, на которой лежало что-то большое, угловатое, тщательно укутанное серым брезентом. Тут же, покачиваясь на ходу поезда, стоял часовой. Эшелон исчез, подошел поезд. И Тимур попрощался с дядей.

К Георгию подошла Ольга.

– Ну, до свиданья! – сказала она. – И, может быть, надолго?

Он покачал головой и пожал ей руку:

– Не знаю… Как судьба!

Гудок, шум, гром оглушительного оркестра. Поезд ушел. Ольга была задумчива. В глазах у Жени большое и ей самой непонятное счастье.

Тимур взволнован, но он крепится.

– Ну вот, – чуть изменившимся голосом сказал он, – теперь я и сам остался один. – И, тотчас же выпрямившись, он добавил: – Впрочем, завтра ко мне приедет мама.

– А я? – закричала Женя. – А они? – Она показала на товарищей. – А это? – И она ткнула пальцем на красную звезду.

– Будь спокоен! – отряхиваясь от раздумья, сказала Тимуру Ольга. – Ты о людях всегда думал, и они тебе отплатят тем же.

Тимур поднял голову. Ах, и тут, и тут не мог он ответить иначе, этот простой и милый мальчишка!

Он окинул взглядом товарищей, улыбнулся и сказал:

– Я стою… я смотрю. Всем хорошо! Все спокойны, Значит, и я спокоен тоже!

1940 г.

Над стройной снежной крепостью с фортами, зубчатыми стенами и башнями развевается флаг – звезда с четырьмя лучами. У открытых ворот выстроился крепостной гарнизон.

Из ворот выходит Тимур – комендант снежной крепости. Он оборачивается к Коле Колокольчикову и твердо говорит:

– С сегодняшнего числа часовые у крепости будут сменяться через час, днем и ночью.

– Но… если которых дома не пустят?

– Мы подберем таких, которых всегда пустят.

В штабе военной части у дверей стоит шофер Коля Башмаков.

Капитан артиллерии Максимов кладет телефонную трубку. Встает, одергивает ремни. Шофер четко поворачивается. Но тут раздается телефонный звонок, и дежурный останавливает капитана:

– Товарищ капитан, вас просят.

Капитан слушает, а потом говорит в трубку:

– Итак, вы опять отступили? Печально… Товарищ командир дивизии, вы генерал, я же только капитан. Но я осмелюсь напомнить, что неоднократно предупреждал: дисциплина в ваших войсках хромает на обе ноги…

Дежурный в недоумении смотрит на капитана. Тот продолжает:

– Ваши подразделения лезут по сугробам без лыж, надеясь сокрушить противника только гиком, криком и диким завыванием. Кроме того, вы штурмуете крепость без плана, без подготовки, кулаками, штыками и саблями, и, конечно, противник бьет вас самой новейшей техникой. Генерал, я высоко ценю ваше личное мужество и вашу храбрость, но одного этого в современной войне для победы – увы! – никак не достаточно… Прошу извинить за прямоту… Через час я буду.

Капитан кладет трубку.

Кладет у себя дома телефонную трубку и сын капитана Максимова Саша. Он берет сигнальный горн. Перед Сашей на покрытом узорной клеенкой столе строй оловянных солдатиков.

Раздается резкий сигнал жестяной трубы. Саша трубит. Внезапно он закашлялся, схватился за грудь. Нянька торопливо передает ему платок.

В темное стекло окна глухо ударяет снежок. Нянька и Сашина сестра Женя разом оборачиваются. Саша, отбросив платок, кидается к окну. Еще удар.

– Это что же такое? – негодует нянька. – Я пойду позову дворника… Отойди от окна, Саша!

Распахивается дверь, и показывается маленькая растрепанная фигура запыхавшегося Вовки.

– О-го-го!.. Мы дрались, как львы, как тигры… Саша, ты слыхал, как мы «ура» кричали?

Нянька вскакивает:

– Вовка, ты с ума сошел! Скинь пальто! Саша болен, и у него температура…

– Ты не лев и не тигр, ты просто ушастый кролик, – хладнокровно замечает Вовке Женя.

– Домашняя кошка! Я вчера был ранен дважды, а сегодня четырежды! Да знаешь ли ты, что мы подступили к самым стенам крепости?

– Мне неважно, как вы подступили, – гневно перебивает Вовку Саша, – мне важно, почему вы отступили!