Аркадий Гайдар - Том 3. Повести и рассказы. Фронтовые записи

Еще и еще раз в эти метельные дни
Надо вспомнить о том, что прошло.
Как в пурге пулеметной трехдюймовок огни
Зажигались светло.
Опоясанные лентой ружейных патрон,
Через пепел, огни и преграды,
От Урала до Киева,
Со всех сторон,
Торопясь, собирались бригады.
В те дни паровозов хриплые гудки
Гудели у Донбасса, Каспия, Волги.
Были версты тогда коротки,
Но зато
Были схватки долги.
И в патронах вместо свинца
Был заряд огневого задора,
А глаза солдат в обоймах лица
Зажигались огнями, как порох.
И тогда, в метельные дни,
Когда солнце бронь снега било,
По снегу куда ни взгляни –
Эшелоны да цепи… Дым, шинельная Русь,
Казачье седло…

И усадьбы ничьи, и поместья ничьи,
А по талому снегу – кровяные ручьи.
По ночам – от пожаров светло.
И вот, разделенный баррикадами лет,
Веков,
Помню я февральский дым,
Батальоны с винтовками без штыков,
Которые тянулись, не гнулись, а шли.
Шли и жгли…
Путали левую ногу с правой,
Катились ручьями, потоками, лавой.
Пели «Варшавянку», «Березоньку», «Соловья»,
Пулеметным гиканьем пугали пургу.
Хохотали в зеленые глаза офицерскому сброду:
– Идешь ты, иду и я!
– Куда?
– В огонь, в воду… на черта, на дьявола,
Если он будет ставить революции преграды. –
И вот
Полк за полком – бригада,
Наконец, дивизии, рожденные в зареве дымных зорь.
– Белый, сдавайся, офицер, не спорь…
С плеч прочь погоны, палач! –
Офицер на коня… Офицер вскачь –
В черных черкесках, в зеленых бешметах,
В сердце ненависть, в душе страх.
И мчались офицеры ото всех сторон
Туда, где орлы о двух головах,
Туда,
Где казаки, где Дон.
Так, в пулеметной пурге,
На две половины хряснул край,
И гаркнул кто-то с Дона властно:
– Это мое! –
Но гневно в ответ
Крикнула кровью Красная:
– Это наше… Отдай!
Не хочешь?
Точишь нож в спину из офицерских отрядов?
Все равно – нас миллионы –
Отдашь!
Эй, справа, поротно, побатальонно…
Без штыков в штыковую атаку
Марш, ма-а-р-ш!

Травы наземь клонятся,
Ветер тучи рвет,
А по степи конница
Красная идет.
  Пылью придорожною
  Затуманен взор,
  С вестью к нам тревожною
  Прискакал дозор.
– Эй вы, кони-птицы!
Ну-ка, с шага в рысь…
К западным границам
Тучи собрались.
  Странный шум нам слышен
  С вражьей стороны,
  Что-то ветер дышит
  Запахом войны. –
Отвечал ребятам
Командир седой:
– Красные солдаты
Все готовы в бой.
  Скатки приторочены,
  Пики на весу,
  Сабли поотточены,
  Кони – понесут.
Смелости немало
Позапасено,
Красного сигнала
Ждем мы день и ночь. –
  Травы наземь клонятся,
  Сталь звенит о сталь,
  Это рысью конница
  Унеслася вдаль…

Шелестел над речкой
Осенью тростник.
Говорил товарищам
Парень-отпускник: –
Службу отслужил я,
И домой пора.
Получил от милой
Я письмо вчера.
Пишет, что в деревне
Крепок урожай.
«Новые лепешки
Кушать приезжай».
Будто бы родилось
Крупное зерно.
Пишет, что заждалась,
Глядючи в окно…
Ей письмо последнее
Отослал свое.
Что на той неделе
Буду у нее.
Что с тех пор как с призывом
В город уезжал,
Многим изменился я,
Многое узнал.
«Будешь мне женою,
Но не забывай,
Что в селе работы
Непочатый край.
И, когда вернуся
Я к тебе домой,
Верю, что в работе
Будешь ты со мной».

– Товарищ Сергеев, – сказал комбат, –
Снарядов полет не виден,
Попробуй взберися на этот дуб,
Быть может, и что-нибудь выйдет.

И вот к верхушке в густую листву
Ползет наблюдатель скорее…
– Готово… вижу. – А в ответ ему Команда:
– Огонь… бат-тар-рея! –

Рвануло… Завыла железная смерть.
А по дубу в ответ пулемет…
И крикнул Сергеев, наморщив лоб:
– Двести шагов недолет!

Опять внизу рванулась сталь,
А пуля за пулей у виска поет.
– Слезай! – наблюдателю снизу кричат.
А он:
– Сто шагов перелет!

Пуля железной пчелой ужалила,
Когда рявкнул третий залп.
Судорожно вздрогнул наблюдатель, падая,
Крепко навек закрывая глаза.

Но, прежде чем упасть к земле,
Крикнул он, торжествуя, четко:
– Батарея кроет прямо в цель,
Давай по белым без счета!