Аркадий Гайдар - Том 4. В дни поражений и побед. Дневники

– Пожалуй, что и так!

– Что же теперь делать?

– Прежде всего – за комиссаром.

Пришел Ботт. Ему рассказали все с самого начала.

– Вот что, товарищи, – сказал он. – Если арестовать Сорокина, то, пожалуй, никаких улик не найдется, а предупрежденные сообщники скроются, и дело будет смазано. А кроме того, на чем, в сущности, основаны все ваши подозрения? А если между ними просто какие-нибудь личные дела?

– Нужно сверток достать, – проговорил Владимир.

– А как его достанешь?

– Я попробую, – встал все время молчавший Николай.

– Ты? Каким образом?

– Это уж мое дело, – коротко ответил он. И, повернувшись, вышел.

Эмма сидела за столом и что-то читала.

– Ты что, сударыня, читаешь? – подошла к ней мать. – Опять неприличное?

– Я неприличных книг не читаю, – вспыхнула Эмма.

– Знаю, знаю! Дай-ка сюда!

Эмма подала матери безобидную книжку Уэльса.

– То-то, – покачала головой старуха. – Ох, господи, вот на грех принесло племянничка! Не было печали… Вертопрах какой-то!

– Он не вертопрах вовсе и гораздо лучше всех ваших дурацких Митенек да Вовочек! – пылко заступилась Эмма.

Старуха, огорошенная такой внезапной защитой, подозрительно покосилась на нее:

– Да ты, мать моя, уж не того ли?.. Резкий ответ застыл на губах Эммы.

Она увидела, что около плетня, под тенью акаций, стоит Николай и молча показывает ей небольшую бумажку. Встала и заметила, как, просунув записку в щель, он исчез. Ничего не видевшая старуха ушла в дом, и долго еще оттуда доносилось ее ворчанье.

Эмма подошла к грядке и, срывая цветок, подняла незаметно бумажку:

Приходи непременно через полчаса на наше место в рощу, нужно очень серьезно поговорить.

Через пятнадцать минут, накинув шарф, Эмма тихонько вышла на улицу и торопливо направилась к роще. Николай уже дожидался ее, расхаживая по полянке. Она окликнула его.

– Эмма, – он крепко сжал ее руку, – я боялся, что не придешь.

– Что случилось? – тревожно спросила она.

– Случилось что-то скверное, мой дружок. И я рассчитываю на твою помощь.

– Чем же я могу помочь?

– Слушай, Эмма. Я считаю тебя теперь почти совсем нашей. Мы много говорили и, кажется, хорошо друг друга поняли. Теперь ты должна постараться помочь нам разрешить одну задачу. Твой отчим – белый офицер.

Эмма вздрогнула, чуть-чуть отшатнулась.

– Как? Ты знаешь?

– Знаю. Я давно об этом догадался. Но не в этом дело. Ты в этом нисколько не виновата… Его брат – шпион.

– Юрий Борисович? – Эмма взглянула большими, удивленно-испуганными глазами.

– Да. Теперь такое дело: сегодня к нему попали какие-то бумаги. Ты должна во что бы то ни стало достать их, если еще не поздно… – И Николай прибавил мягко: – Эмма, это для нашего дела и… для меня.

Эмма взволнованно заговорила:

– Коля, ты не думай, что я скрывала об отчиме. Нет, я сама не люблю его. Я думала… я боялась, что ты не будешь тогда к нам ходить. А тот – я в первый раз слышу, что он шпион. Бумаги… Он принес сегодня какие-то и долго разбирал. Он уходит куда-то по вечерам. Но потом… Как же мне быть? Я не люблю их. Я должна буду уйти, – но куда? Я ничего не знаю.

Простые и горячие слова Эммы глубоко тронули Николая. Он крепко сжал ее руки:

– Эмма… Я тебе обещаю. Я помогу тебе. Мы найдем выход. Ты мне веришь?

– Верю…

– Ну вот, а сейчас придумай как-нибудь достать этот синий сверток. Хорошо бы сделать так, чтобы не было заметно, что похищен именно сверток. Если они догадаются, что за ними следят и их раскрыли, то все наши планы могут рухнуть.

– Но, если я и достану, как же я тебе передам?

– Я буду ждать до поздней ночи возле снопов соломы в вашем огороде, и ты перебросишь сверток тихонько через плетень.

Уже смеркалось, надо было торопиться. Рощею они пошли вместе, но, выйдя на дорогу, разошлись в разные стороны.

Проходя мимо церкви, Эмма заметила, что служба там только что кончилась. Повалил народ. Что делать? Прежде всего оправдать свое отсутствие. Эмма направилась к паперти и смешалась с выходящими.

– А, Агафья Петровна, здравствуйте! – радушно поздоровалась она с какой-то старухой.

– Здравствую, Эммочка, здравствую! – запела слащаво та. – Тоже богу молилась?

– Молилась, как же. Что же это вы давно у нас не были? Заходите сейчас посидеть. Мама и то меня все спрашивает: «Что это, говорит, Эмма, Агафья Петровна к нам давно не заглядывает?»

Старуха – одна из первых сплетниц – так и расцвела при этом сообщении.

– Что же, зайдем, можно зайти по пути-то. Подошли к дому. Эмма открыла калитку.