Аркадий Гайдар: Том 4. В дни поражений и побед. Дневники

– Зачем тебе? – удивился Сергей.

– Сапоги потрескались.

– А пошукай, дэсь було у двори трошки, – ответил нехотя старик хохол, но сам не пошел, очевидно опасаясь оставить избу на солдат.

– «Пошукай»! Вот чертов старик, где у него тут пошукаешь, – ворчал Владимир, очутившись на дворе богатого мужика. – Сколько барахла навалено.

В найденном бочонке дегтя не оказалось, и Владимир хотел уже идти обратно, как взгляд его упал на маленький блестящий предмет, валяющийся на земле. Он нагнулся и поднял изогнутый в виде буквы «Г» разрывной капсюль от русской гранаты.

Владимир внимательно осмотрелся и заметил под снопом приваленной к стене конопли кольцо от небольшой дверки.

«Ага!» Осторожно выбравшись, он побежал к своим.

– Подозрительно! – согласились товарищи и, захватив винтовки, отправились во двор.

Растаскали хлам в стороны, откинули сноп. Обнаружилось небольшое отверстие – должно быть, вход в бывший курятник.

– Эй! Кто там! Выходи! Молчание.

– Может быть, там никого и нет, – проговорил Николай и, наклонив винтовку, заглянул в темноту.

Раз… два… три… – бахнули один за другим револьверные выстрелы, и из двери стремительно бросилась черная фигура.

«Чистым приемом» Владимир ловко хватил его прикладом по голове, а Сергей крепко схватил бежавшего за руки. Николай побледнел, покачнулся, неуверенно ухватился за край телеги и, не удержавшись, упал – он был ранен.

На выстрелы со всех концов сбежались курсанты.

Бандита связали. Николая осторожно перенесли в избу.

Пойманный нагло смотрел на окружающих. Вывернули его карманы: письмо, приказ и желто-голубой значок. Офицер, бывший штабс-капитан, а теперешний атаман – Горленко.

Николай был тяжело ранен. Пуля пробила верхушку правого легкого и засела где-то возле лопатки.

…Возле каменной стены у церковной ограды, перед отделением курсантов, хмуро опустив головы, встали четыре человека, как пойманные волки бросая взгляды исподлобья. Сергей посмотрел на них холодно и спокойно.

На другой день эшелон быстро уносил курсантов домой – в Киев.

Встреча была устроена торжественная, с речами и цветами.

Начальник курсов сказал несколько приветственных слов, поздравляя с благополучным возвращением.

На следующий день были похороны убитых товарищей. Грустно и торжественно звучал похоронный марш.

В толпе Сергей на мгновение увидел Эмму. Она внимательно всматривалась в проходящие ряды курсантов и, казалось, кого-то искала.

Он был в строю и потому сказать ей ничего не смог.

Николаю сделали операцию и вынули круглую свинцовую пулю.

– Эдакая мерзость застряла, – сказал доктор, взвесив ее на ладони. – Сразу видно, что из дрянного револьвера.

Когда Сергей выходил из курсового лазарета, ему передали, что его хочет видеть какая-то девушка.

Он спустился в садик и увидел Эмму. Приветливо поздоровался с ней. По ее похудевшему лицу и беспокойному взгляду сразу догадался, о чем она хочет спросить. Рассказал ей все сам.

– Ему теперь лучше?

– Да. Приходите дня через три, и мы вместе к нему сходим.

Эмма ответила ему благодарным взглядом.

Она пришла после строевых занятий. Пошли в лазарет. У входа надели чистые белые халаты и прошли во вторую палату.

– Мы к тебе в гости, – проговорил, входя, Сергей. Николай радостно встретил их.

– И ты пришла?

– Пришла.

– А как же дома?

– Разве я ребенок.

Сергей, соврав что-то, вышел, оставив их вдвоем.

– Ты изменилась, Эмма, – заметил Николай.

– Может быть, Коля. Я много думала за последнее время.

– О чем?

– Обо всем. Досадно становится. Жизнь слишком монотонна. Кругом кипит, а тут все одно и то же.

– А бог как?

Посмотрела на него, подумала немного. Спросила серьезно:

– Неужели ты думаешь, что я и вправду до последнего времени в это верила? Надо было хоть чем-нибудь заполнять жизнь, если ничего другого не было. Да и не хотелось мать огорчать.

– Ну, а теперь?

Эмма остановилась в нерешительности.

– Теперь не знаю…

Они прощались. Николай крепко пожал ей руку и сказал полушутя:

– Думай только больше. Обо всем, сначала.

– Сначала о тебе, а потом обо всем…

– Почему? – Он на секунду поймал ее глаза. Чуть-чуть улыбнулась, остановилась у дверей, хотела что-то добавить. Не сказала и вышла.

Все пошло своим чередом. Начались усиленные классные занятия. Сергей – председатель курсовой комячейки. Эта должность накладывала на него много новых, неотложных обязанностей, далеко не сходных с обязанностями ячеек, возникающими в мирное время. То туда, то сюда. По требованию Гувуза – для ответственной оперативной работы выделять наиболее надежных курсантов-коммунистов. Бывать на всевозможных секретных заседаниях и совещаниях. Вести учет и выдавать членам оружие. Словом, быть в самой гуще работы. Он ночевал теперь не в общем помещении, а в небольшой удобной комнате комячейки и поздно засыпал на широком кожаном диване, возле полевого телефона, соединявшегося с главными квартирами обширного корпуса.