Мамед Ордубади - Подпольный Баку

После Ладо выступали другие товарищи. Собрание закончилось поздно ночью.

Жене и Павлу пришлось возвращаться в Сабунчи пешком.

Уже подходя к дому, Павел взял девушку под руку.

— Ты должна быть осторожна, Женя.

— О чем ты, Павел? — спросила она.

— Я не советую тебе работать в типографии и заниматься распространением подпольной литературы. Попроси для себя в организации другую работу.

— Объясни мне, почему я не должна делать этого?

— Неужели не понимаешь, Женя? Ты же знаешь, полиция следит за тобой. В любой момент могут арестовать.

— В нашем деле нельзя без риска, Павел. Те, кому страшно, не могут по-настоящему бороться с самодержавием. Мой тебе совет, Павел: если не можешь побороть в себе чувство страха, уйди с революционного пути…

— Пойми же, я боюсь не за себя, а за тебя, Женя.

— За меня бояться нечего. Я действую осторожно, расчетливо, остерегаясь. И потом, я давно хотела сказать тебе: не вмешивайся в мои дела, если не хочешь, чтобы нашей дружбе пришел конец. Я выполняю поручения Бакинского комитета, и освободить меня от них может только комитет.

— Почему ты вчера попросила меня сопровождать тебя из Сабунчей не до города, а до Кишлов?

— Если бы ты задал мне этот вопрос вчера, я все равно избрала бы путь через Кишлы, так как накануне мне стало известно, что жандарм, дежуривший на станции Сабунчи, сообщил в Баку: «Девушка, которая занимается распространением запрещенной литературы, направляется в город». Бакинская полиция знает, что в Баку печатается революционная литература, но где, на какой улице находится типография, кто именно печатает прокламации и запрещенные брошюры полиция не знает. Я уже передала Красину, Козеренко и другим товарищам о том, что меня выслеживают. Поэтому ты можешь не тревожиться за меня. Слышишь, Павлуша?… По моим следам каждый день ходят шпики. Я вожу их по всему городу до тех пор, пока они языки не высунут от усталости. Когда им надоедает бегать за мной и они оставляют меня в покое, или когда мне удается ускользнуть от них, я иду по своим делам.

— Полицейские хитры, как лисы, Женя. Не считай их такими глупенькими.

— А я и не считаю. В последние дни я чувствую: полиция решила взяться за меня всерьез. Вчера едва я приехала из Сабунчей в город и стала спускаться по вокзальной лестнице, как вдруг вижу: какой-то тип с фотоаппаратом в руках хочет сфотографировать меня…

— Ну и что?… Сфотографировал?… — заволновался Павел.

— Сфотографировал… мой чемоданчик, которым я успела прикрыть лицо.

— Вот видишь, Женя, а ты еще рассердилась на меня, когда я сказал, что ты не должна работать в типографии. Если тебя арестуют, полиции могут стать известны все наши тайны!

— Предположим, меня арестуют, но кто тогда сообщит полиции о системе нашей конспирации?

— Тебя вынудят, Женя… Ты еще не знаешь, какие это мерзавцы — царские жандармы.

Разговор оборвался.

Павлу показалось, что в отношении Жени к нему произошла перемена.

Придя домой, молодые люди решили, прежде чем лечь спать, выпить по стакану чая.

— Скажи мне, Женя, — обратился Павел к девушке, о чем ты говорила сегодня с товарищем Ладо?

— По-моему, ты сам отлично слышал все. Я предупредила товарища Ладо о том, что несколько дней не буду появляться в типографии, так как нахожусь на подозрении у полиции. Мое частое появление на Воронцовской улице, в типографии, ставит ее под угрозу.

— Вот видишь!… Теперь ты сама боишься.

— Неужели ты не видишь разницы между чувством страха и необходимостью соблюдать осторожность?

— Но ведь чувство страха и заставляет нас прибегать к осторожности.

— А излишняя, неоправданная смелость, Павел, нередко является результатом бездумья, неумелости. Не считай, будто я оставляю на время работу в типографии из-за твоих советов. Будь это так, я отказалась бы от этой работы уже несколько месяцев назад. Ты знаешь, я не сделала этого. Просто мне стало известно, что жандармерия пустила по моим следам своих псов-сыщиков.

— Как ты узнала об этом?

Женя невесело усмехнулась.

— Уже несколько дней за мной неотступно ходит хорошо одетый молодой человек. Убеждена, это шпик.

— А если ты ошибаешься? Если это какой-нибудь бакинский кутила, мечтающий поухаживать за симпатичной девушкой? Отчитай его разок хорошенько — увидишь, отстанет.

— Этого делать нельзя. Надо выяснить, кто он. Если сыщик — проучить.

Павел нахмурился.

— Кажется, ты непрочь погулять с ним?… Тогда другое дело!