Георгий Лоншаков - Горшок черного проса

Одним патроном стало меньше после того, как неподалеку от землянки упал, подогнув колени, огромный лось. Наташа, очень жалела его и все боялась глядеть в тоскливо остекленевшие глаза. Найденов завалил тушу кусками льда в горной расщелине поблизости от землянки. Этого мяса было достаточно, чтобы обеспечить сытую весну и не умереть от цинги. Сытую весну… Найденов горько усмехнулся. Он приспособился добывать рыбу в горной речушке, и не какую-нибудь, а хариусов, ленков и даже королевскую форель; научился ловить рябчиков-каменушек. На первых порах было странно видеть птиц, которые совершенно не боялись людей. Сидя невысоко на березовых ветвях, они с любопытством разглядывали человека, смешно вытягивая шеи. По совету Жилина Найденов сделал из конского волоса петлю и наловчился с помощью тонкого шеста накидывать ее на головы глупым каменушкам. Сначала это не всегда удавалось, но позже он ловил птиц с ловкостью циркача, и рябчиков на столе всегда было в изобилии. Жена варила их или обжаривала, правда, без специй и разных изысканных гарниров, как некогда готовили в ресторанах Москвы, Омска, Иркутска или в Гоньбе — у матушки в имении. Но все-таки это были рябчики.

Сейчас эта птица перевелась, и, чтобы ее добывать, надо было уходить далеко от землянки: отчасти каменушек истребил он сам, но больше — хищный соболь, пришедший в поисках пищи откуда-то с севера.

Шагая рядом с женой и вспоминая первые месяцы жизни в тайге, Найденов еще раз с болью подумал, что совершил роковую ошибку, связав свою судьбу с Жилиным. Надо было все-таки любыми путями пробиваться в Китай или на худой конец — на Сахалин, к японцам, раз уж отпадал вариант перехода через Берингов пролив в Америку. Возможно, они бы не пробились. Возможно, погибли бы. Но в любом случае не были бы обречены на таежное заточение, на это ужасное погребение заживо. Но, Найденов тогда непоколебимо верил в возвращение белых армий, надеялся, что главари всех сил контрреволюции образумятся, учтут горький опыт поражений, забудут о разногласиях в борьбе за власть и, соединив усилия, нанесут сокрушительный удар Советам. Увы, этого не произошло. Красные разгромили Деникина, Юденича, Колчака, Дутова, Врангеля, Семенова, Унгерна, Калмыкова и всех остальных. Как это случилось? Как случилось? Кто больше всех виновен в том, что сначала допустили развал империи — огромного государства, протянувшегося от Невы до Татарского пролива, а затем — поражение неисчислимых, прекрасно вооруженных сил белых армий?

Размышляя об этом, Найденов помрачнел. Жена сразу заметила перемену в настроении мужа.

— Ты что, Вася? — спросила она участливо. — Устал?

— А ты что же, не устала? — отозвался он вопросом на вопрос.

— Устала, — созналась она. — Но я бы могла еще идти…

— Дело к вечеру, — сказал Найденов.

Он остановился, положил на землю винтовку и освободил от лямок мешка плечи. Жена тоже сняла мешок, с любопытством посмотрела: эти места были ей незнакомы.

Найденов огляделся. Место подходило для ночлега: берег горной реки, сухие травы, тихо. Он вынул из деревянных ножен кинжал и протянул жене. Та, захватывая руками сухую траву, стала орудовать им, словно серпом. Через полчаса была готова постель. Найденов к этому времени развел костер и запас сушняка на ночь. Жена сходила за водой. Найденов примостил возле костра котелок. Чай вскипел быстро. Его заварили и поставили в сторонку остудить. Все это они делали почти молча, понимая друг друга без слов. После дневного перехода чай показался необыкновенно вкусным и пахучим.

Над тайгой опустились сумерки. Глухо шумела река на перекатах. Стало свежее. На небе зажглись звезды. Жена поправила траву в изголовье и прилегла. Подбросив дров в костер, примостился рядом и Найденов. Мрачное настроение не проходило.

Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Звезды мерцали таинственным светом. Жена лежала тихо — даже дыхания ее не было слышно, — точно боялась помешать его думам.

Найденов нашел ее руку, стал гладить. Жена, тронутая неожиданной лаской, такой нечастой в последнее время, глубоко вздохнула. Это так напоминало молодость, то, что было в Омске, в далеком теперь восемнадцатом году. Что же тогда было? Госпиталь. Больничная палата. И Наташа.

Она сидела рядом, и Найденов, отыскав в себе силы шевельнуть рукой, дотронулся до Наташиной ладони, и она не убрала ее. А перед этим он перенес две тяжелых операции: врачи извлекли из правого плеча и бедра несколько осколков. Хирург, делавший операции, сказал, что ему просто повезло: осколки, вместо того чтобы вонзиться в кость, могли распороть живот, и тогда смерть была бы неминуема. Найденов помнит белобрысого красноармейца, кинувшего гранату.