Владимир Солоухин - Капля росы

Чтобы закончить дело, должен сказать, что я заходил нарочно в несколько домов и спрашивал о среднем годовом доходе. Семьи я брал разные: три человека в семье и все работают – например, Глафира, Шурка и Николай Васильевич; один работает, а четверо едят – например, Сергей Тореев; женщина живет без мужа с дочерью, и обе работают – например, Анна Абрамова; и муж и жена – оба на руководящих колхозных должностях – например, Александр Павлович Кунин и жена его Валентина. Строго говоря, от количества ребятишек в семье и вообще едоков зависит не доход, а общее благосостояние семьи, доход же в чистом виде зависит от выработанных трудодней. Нетрудно было подсчитать, что тысяча трудодней в нашем колхозе в прошлом году стоила около восьми тысяч рублей; значит, достаточно узнать, сколько колхозник выработал трудодней, как можно будет сказать, сколько он заработал. Есть семьи, выработавшие по полторы тысячи трудодней, есть – по семьсот, так что тысяча и будет, пожалуй, средней цифрой. К этому доходу надо прибавить молоко, проданное государству (допустим, пятьсот литров на шестьсот рублей), выращенные и проданные овцы (по двести пятьдесят рублей за штуку), да шерсть с овец, да картошка со своей усадьбы, да сено со своей усадьбы. Никто не запрещает также развести пчел или хороший сад.

Нюра Московкина так говорила мне о жизни колхозников (почти стенограмма):

– Что ты! Разве теперь народ-то плохо живет? Поди ты! В магазине не знают уж, чего покупать, сельпо шифоньеров не напасется. Когда это было? Кроватей с шишками, диванов накупили мягких, что ты! Этого и не было никогда! Поди-ка зайди в любую избу – как обставились! Радио у всех. Славка Ломагин телевизор приволок, за три тысячи с прибором! Да когда это было? Электричество провели: и в передней лампочка, и на кухне лампочка, и в сенях лампочка, и на дворе-то лампочка, тьфу ты пропасть! Везде лампочек понавешали. Три фонаря посреди села, кино каждый день. Да когда это было?

Разумеется, многочисленность или малочисленность семьи, хозяйственность или бесхозяйственность, неряшливость или опрятность создают разницу и в обстановке избы, и в харчах, и в отложенных на черный день запасах, но основа благосостояния, несомненно, есть, и надо думать, что она будет упрочаться, ибо не всегда же будет в нашем колхозе трудодень стоить восемь рублей.

Обычно председатели (их были десятки) старались дотянуть до отчетного года, с тем чтобы или самим сбежать, или чтобы их в конце концов прогнали.

Александр Михайлович Глебов, приехав в село из Владимира, купил дом и начал теперь всячески благоустраиваться, сознательно врастать корнями в олепинскую почву. Одно это говорит о том, что колхоз наш – здоровый и крепнущий организм.

Мы отвлеклись на том месте, где я должен был перечислить семью Александра Михайловича, рассказать, кто чем занимается, и перейти в следующий дом. Жена нашего председателя Екатерина Алексеевна – учительница в Олепинской школе; сын Гена учится в седьмом классе; сыну Вове пять лет. Близнецам Виктору и Виктории по три годика. Эти уж коренные олепинцы.

…Дом тридцать четвертый. Сергей Васильевич и тетя Дуня – оба старики в преклонном возрасте, в колхозе не работают. Сыновья их живут: Александр – во Владимире, Борис – в Ногинске; дочери Валентина и Капа вышли замуж и также живут на стороне.

…Тетя Олена Грыбова – старуха лет девяноста, впрочем, я и не помню, чтобы она была когда-нибудь моложе. Когда я начал себя помнить, она была так же стара, как и сейчас, разве что прибавилось глухоты да убавилось зрения; муж тети Олены – Иван – пас олепинское стадо и один из всех пастухов, когда-либо пасших в селе, умел хорошо играть на рожке. Особенно у него получался «Ванька-ключник». Теперь он помер. Сыновья тети Олены – Василий, Иван и Александр – все погибли на войне; дочь Капа померла подростком; дочь Дуня – единственное уцелевшее дитя Олены – живет с ней в одном доме. Немало вынесла Дуня за свою нелегкую жизнь. Муж тети Дуни был Николай Иванович Кулаков. Он в молодости работал на каком-то строительстве и надорвался, таская кирпичи. Инвалидность его с годами становилась все очевиднее, под конец он вовсе не мог работать. Но между тем нарождались маленькие дети, семья бедствовала. Однажды Николай Иванович с семьей переехал жить во Львово (оно же Негодяиха), купив там избенку. Но в большой летний праздник, когда все гуляли в Олепине, в том числе и Кулаковы, изба их вспыхнула и сгорела прежде, чем Николай Иванович, волоча больную ногу и задыхаясь, успел пробежать два с половиной километра, отделяющие Негодяиху от нашего села. Будто бы сгорели и пятьсот рублей, спрятанные за иконой. Так Кулаковы стали опять жителями Олепина. Тетя Дуня работает в колхозе дояркой; сын Владимир – мастер на Собинской ткацкой фабрике; дочь Надя – колхозница, дочь Лена – ткачиха на Собинской фабрике; сын Виктор – шофер в нашем колхозе. Можно твердо сказать, что материально никогда Кулаковы не жили так хорошо, как сейчас. Жаль только, Николай Иванович помер, не дожив до этого времени!